Прообраз современной печи, как утверждают археологи, появился около четырех тысяч лет назад.
Именно тогда человек догадался "загнать" огонь под глиняный свод.
Кладка печей в России исстари находилась на высоком техническом уровне. Об этом свидетельствует конструкция курного (без дымовой трубы) очага, который широко применялся в Древней Руси. Такой очаг стал прообразом совершенного универсального устройства, известного под названием «русская печь».В XV-XVI вв. курные печи стали сооружать с дымовой трубой. Первоначально дымовые трубы, которые назывались дымницами, выполняли из древесины в виде толстого теса, что являлось пожароопасным.
В период интенсивного развития городов в XVI-XVII вв. русская техника достигла высокого уровня. Основным центром печного искусства и выучки мастеров печных дел в период со времени создания Русского государства и до второй половины XVII в. была Москва. Здесь зарождались прогрессивные конструкции и новые архитектурные формы отопительных печей, разрабатывалась технология изготовления печных изразцов, строились кирпичные заводы и чугунолитейные фабрики, изготовляющие печные приборы.
В 1718 г. указом Петра I было запрещено строительство в Петербурге домов с курными печами и деревянными трубами, а в 1722 г. этот указ распространился и на Москву . Одновременно расширялись существующие и сооружались новые кирпичные заводы. Были изданы обязательные правила кладки наиболее важных элементов печей. В это же время было развито производство печных отделочных материалов. Вместо рельефных тисненых изразцов в печном деле стали применять гладкие расписные изразцы голландского образца. В связи с этим отечественные отопительные толстостенные печи неправильно стали называть голландскими или «голландками».
По документальным источникам установлено, что в XVIII и в начале XIX вв. русское печное искусство занимало ключевые позиции в Европе. История сохранила некоторые имена выдающихся русских печников прошлых веков: Мартына Васильева, Ермолая Иванова, Ивана Степанова и др. Типы русских печей были распространены в Германии, Франции, Англии и других странах Западной Европы. До середины XVIII в. техника печного отопления развивалась и совершенствовалась исключительно на основе многовековой практики народных умельцев. Однако им все больше требовалась помощь науки, которая должна была проанализировать созданное за века и наметить пути прогресса в технике отопления.
Основы конструирования печей и систем печного отопления заложил русский архитектор Н.А.Львов (1751-1804). Архитектор и строитель И.И.Свиязев в XIX в. изучал и испытывал многочисленные конструкции отопительного оборудования, теоретически обосновал приемы его проектирования, а также изобрел многие оригинальные топливники и печи. И.И.Свиязев в 1867 г. издал «Теоретические основы печного искусства», в которых привел методику расчета газовых каналов и сечений дымовых труб. В 1880 г. профессор С.Б.Лукашевич опубликовал «Курс отопления и вентиляции», где в разделе «Печное отопление» изложил теорию расчета всех элементов отопительных печей.
В интерьере традиционного жилища русского старожильческого населения Верхнего Приобья в конце XIX — первой трети XX вв. одним из наиболее значимых элементов являлась печь, имевшая многофункциональное назначение. Полевые исследования автора, проводившиеся в 1997–1998 гг.[2], позволили установить конструктивные особенности печей, возводившихся сибиряками («чалдонами», «старожилами»), и уточнить некоторые аспекты семантического ряда, связанного с печью.
Местоположение печи в доме. В избе старожилы устанавливали одну печь, предназначенную и для обогрева, и для приготовления пищи, — хлебную, которую располагали в углу избы, слева или справа от входа. Это не исключало установки дополнительных печей, но их использовали только для обогрева. Устье («чело», «цело», «са/я/ло») хлебной печи было обращено к противоположной входу стене и освещалось боковым окном. Печь стояла почти вплотную к боковой стене. Между ними оставалось 20–30 см , где хранили кухонную утварь — ухваты, клюку (кочергу), помело (веник из сосновых лап) и т.п. Между печью и торцевой стеной, над входом, устраивались деревянные полати. Подобную планировку можно отнести к северо-среднерусской. В крестовых домах и пятистенках с прирубом печь располагалась так, чтобы можно было отапливать либо все помещения, либо несколько из них. В этом случае делали печь с подтопком или камельком. Изба старожилов делилась на различные части, имевшие свои названия и семантическую нагруженность, связанную с назначением и стоявшим там оборудованием. Значимость пространства избы возрастала от входа к противоположной стене, где находился «передний угол» с иконами и столом. Самым малопочетным местом была часть избы около входа, располагавшееся между койкой и печью, — «под порог». Говорили: «Что, девка, под порогом сидишь, проходи». Правила вежливости заставляли пришедших в дом останавливаться у входа и ждать приглашения пройти дальше. Пространство между печью и стеной, где располагался «передний угол», старожилы называли «куть». Оно традиционно принадлежало женщине и предназначалось, в основном, для приготовления пищи и шитья. Там стоял «ящик» с вещами хозяйки — сундук с приданым, взятым из дома родителей. Возле печи был вход в подполье — «голбец». К печи со стороны входной двери примыкала небольшая лавочка, называвшаяся «голбчик».
Установка печи. Важным этапом в строительстве дома было возведение печи. Иногда печь приходилось ставить не только, когда строился новый дом, а несколько раз перекладывать, если она чем-то не устраивала хозяев или прогорала. Но с глинобитной печью такой неприятности не случалось. Глинобитные или «битые» печи надежнее кирпичных, лучше держат тепло, не отсыревают, с течением времени лишь набирают прочность, превращаясь в единый фигурный кирпич, который разломать трудно даже ломом. Глину («землю») на печь брали недалеко от деревни, а иногда, если глинистые слои подходили близко к поверхности земли, то и в своем голбчике. Использовали обыкновенную красную глину, пластичную, но не жирную. Старожилы битье печи приурочивали к полнолунию, чтобы впоследствии она не трескалась и не отсыревала.
Обычно возводили так называемые русские печи в с дымоходом — «белые». Печей без дымоходов — «черных» в начале XX в. старожилы не ставили. В отличие от них, если судить по воспоминаниям Р. Вороновой, рукопись которой хранится в архиве Мошковского р-на Новосибирской обл., еще к началу колхозного движения, т.е. к 1930-м годам, некоторые переселенцы жили "в избах из толстых бревен с маленькими, высоко поднятыми над землей окошечками, вместо стекол были вставлены животные пузыри. Ребятишки всю долгую зиму жались на полатях. Печи топились «по-черному» и когда становилось нечем дышать, открывали дверь на улицу в сорокоградусный мороз".
Нужно отметить, что печи по-черному были широко распространены в Сибири в XVII — XVIII вв. даже среди знати. Например, такая печь стояла даже в личных покоях тобольского архиепископа Киприана. [3] Печь без дымохода, сделанная по «всем правилам», и сейчас ценится чалдонами, только они предпочитают устраивать ее в бане. По их мнению, она обладает многими положительными свойствами — жаркостью, большей, по сравнению с белыми печами, экономичностью в расходе дров. Сибиряки отмечают целительные, «обеззараживающие» свойства черных печей.
Печи делали за один день техникой битья мастер с подмастерьем или хозяин с «помочью». Работать приходилось очень быстро, чтобы глина не пересохла. Кое-где, например, в сузунских деревнях, печь била хозяйка, приглашая соседок и родственниц «в помочь», стариков, чтобы помогли советом. Все деревянные детали печи делались хозяином или кем-нибудь из родственников-мужчин. Если печь делал приглашенный мастер, то всю работу он выполнял сам, подмастерье или хозяева ему помогали. На первом этапе работы бревенчатый сруб, печное основание, подводили до уровня пола или несколько ниже. На сруб клали половинки бревен небольшого диаметра или толстые плахи, позже — металлический лист. На него насыпали слой глины. Ставили печной столб, делали перевязку. Затем до определенной высоты возводили из бруса или плах опечек так, чтобы удобно было бить глину. Накладывали слой за слоем толщиной 5–10 см, которые били, уплотняя, большими деревянными молотками-чекмарями или пестиками. Работа распределялась так, что один человек бил, другой «прибивал», то есть ровно утрамбовывал легкими движениями. Заостренным концом деревянного молотка в каждом слое делались углубления — велось пазование, затем накладывали новый слой и били округлым концом молотка, что было необходимо для большего уплотнения. Опечек поднимали до нужной высоты. Иногда устанавливались боковые деревянные части, которые назывались «задороги». Между слоями глины насыпали немного соли, чтобы слои лучше «сливались», и печь была крепче. На удобной для хозяйки высоте (каждая печь делалась индивидуально «под хозяйку», ведь ей приходилось работать около печи ежедневно по несколько часов), формовали шесток и под печи (гладкую горизонтальную площадку с небольшим уклоном к устью печи), набивая глину в опалубку, которую в дальнейшем разбирали.
Вятские мастера, приходившие с артельным промыслом в Сибирь, определяли размеры печи так. Прежде всего усаживали хозяйку дома на табурет. Расстояние от верхней пуговки на воротнике хозяйки до сиденья табуретки давало высоту свода внутренней части печи, которая, однако, не должна была превышать 60 см. Устье печи должно было быть на 10 см шире плеч хозяйки, а высота его равна их ширине. Шесток в глубину должен быть равен размеру от локтя до кончиков вытянутых пальцев. Высота печи делалась равной росту хозяйки плюс два спичечных коробка.
Под подовый слой насыпали слой песка или битого стекла, чтобы печь была жарче. Для образования внутреннего пространства печи делали специальную опалубку — «свинку», короб из досок с полукруглым верхом. Формовали на шестке верхнюю часть печи с чувалом и дымоходом, вырезали устье ножом, делали прорезь для заслонки, печурки (небольшие ниши для трубы самовара, сушки рукавиц, хранения спичек), и специальные отверстия для выгреба угольев и пепла. Выбирали загнету — углубление в подовой части печи, куда сметали угли для поддержания ровного жара. Устанавливали заслонки, вьюшки и дверцы для подтопка. Иногда рядом с топкой вмазывали котел для горячей воды.
Чувал был прямоугольной формы и делался так: стержнем его служили чурки из нетолстого березового бревнышка, вокруг них набивали глину, ограничивая опалубкой. Между половинками чурок делали зазор, куда вставляли бересту, чтобы их выжечь, когда они уже будут не нужны. Трубу чувала, сделанную из кирпичей, выводили на крышу. Колено чувала называлось «боровок», его делали для отбоя искр, чтобы они не вылетали в трубу, а тепло дольше сохранялось. Но во многих печах «боровков» не было. Появление боровков связывается с приездом переселенцев из российских губерний в начале XX в. Не все старожилы переняли это усовершенствование, хотя оно существенно улучшало теплотехнические свойства печи.
Когда печь была готова, ее топили первый раз, а в дымоходе поджигали бересту. Доски свинки и чурки сгорали, образовывая внутреннее пространство печи. Если части свинки скреплялись веревкой, то ее можно было вытащить и использовать несколько раз. Чтобы печь набрала прочности, ее топили некоторое время несколько раз в день, и она постепенно высыхала. Завершение работ по установке печи отмечали всей семьей в тот же день обильной трапезой, приглашая всех «помочан», если работали «по помочи», или мастеров, если их нанимали на работу.
Печи складывали и из сырцового кирпича. Кроме обычных русских печей, мастера делали по заказу более удобные и экономичные печи с плитой, печи с подтопком. В горнице для тепла могли устанавливать голландку («галанку»). В начале XX в. как дополнительную печь стали применять фабричную металлическую печь «Контрамарка». Русские печи белили серой или белой глиной несколько раз в год, к праздникам. В первой трети XX в. стали использовать и известь.
Семантика печи. Верования старожилов, связанные с печью, имели языческий характер, что отличалось от сущности отношения к печи переселенцев из губерний Европейской России, прибывших в Приобье в конце XIX — начале XX вв., которые соединяли языческую основу с символикой христианства даже визуальными способами. Так, в с. Маслянино [4] было записано, что новоселы из губерний Европейской России, использовали заговоры-обращения к печи, а рядом с ее устьем вмазывали небольшую иконку с образом Христа или Пресвятой Богородицы. С печью в сознании сибиряков-старожилов Приобья связаны понятия надежности, защиты, основательности. Воистину она являлась ядром дома, домашним очагом, дающим благополучие, сытость, тепло. На печи спали старики и дети. Ребятишки, испугавшись грозы, жались поближе к печи.
Печь играет знаковую роль во внутреннем пространстве дома, совмещая в себе черты центра и границы. В фольклоре печная труба является специфическим выходом из дома, предназначенным для сверхъестественных сил. Из нее в сказках вылетает ведьма, через нее в дом проникают огненный змей и черт. Характер символического осмысления печи был во многом предопределен тем, что поддержание домашнего огня и приготовление пищи являлись специфически женскими занятиями. Хозяйка чистила печь, заглядывала в ее жерло, а значит, по представлениям старожилов, могла общаться с домовым, которого называли «со/у/седка», «суседушка». Ей в первую очередь он подавал знаки, она должна была позаботиться о том, чтобы суседко перебрался в новый дом при переезде. Часто, переселяясь, хозяйка в первую очередь переносила клюку и помело, клала их на печь в новом доме, тем самым приманивая домового, покровителя хозяйства и семьи. При этом она должна была приговаривать: «Соседушка-братушка, пойдем к нам на ново место» [5]. По мнению сибиряков из д. Мамоново [6], как раз помело и являлось гнездом домового. Для него нужно наломать сосновых лап и поставить его в голбец — дать место домовому: «Вот твоя постель». Крестьяне считали, что обитал суседка где-то в подполье, рядом с печью, или же на чердаке, т.е. на периферии жилого пространства. По мнению В. И. Дынина [7], различия, связанные с местом обитания домового обусловлены особенностями северо- и южнорусских жилищ. Северную избу, а такой тип преобладал среди изб старожилов, строили на подклете, который и считался местом пребывания домового, поскольку там устраивали голбец. Южнорусская изба ставилась на земле и подполья не имела, поэтому пристанищем домового служил чердак. Следует отметить, что если такая прямая зависимость и существовала, то лишь при формировании представлений о домовом. Материалы полевых исследований говорят о том, что конструктивное изменение жилища, переход южнорусских в условиях Сибири к возведению жилища с подклетом не повлияло на мнение о месте пребывания духа дома. А часть старожилов считает местом пребывания суседки чердак, хотя в их домах устроены голбцы.
Символика печи имела особое значение в народной медицине и магии. В сибирских заговорах от тоски по умершему часто обращались к ней: «Как ты, матушка-печь, не боишься ни воды, ни пламени, так бы и ты (имярек) не боялся, не страшился»[8]. Наговорить нужно было на воду и сбрызнуть наотмашь того, кто страдал боязнью. При этом он должен был стоять около печи и посмотреть в устье, к чему его нужно было принудить, сказав: «Что-то неладно у вас в печи». Используя угольки из печи, лечили от испуга. Приговаривая необходимые слова нужно было бросить три уголька в воду. Если угольки утонут — человек вылечится, если же нет, то причина болезни не в испуге. Некоторые заговоры необходимо было произносить на новый месяц обязательно при затопленной печи.
Уезжая в долгие опасные путешествия, нужно было заглянуть внутрь печи, что должно обеспечить благополучное возвращение домой.
Поскольку дом осмысляется в народной культуре как средоточие основных жизненных ценностей, таких, как счастье, достаток, единство семьи и рода, целый комплекс традиций, бытовых приемов и запретов был направлен на то, чтобы удержать счастье и не дать ему покинуть жилище. В частности, не давали в долг то, в чем оно.
Именно тогда человек догадался "загнать" огонь под глиняный свод.
Кладка печей в России исстари находилась на высоком техническом уровне. Об этом свидетельствует конструкция курного (без дымовой трубы) очага, который широко применялся в Древней Руси. Такой очаг стал прообразом совершенного универсального устройства, известного под названием «русская печь».В XV-XVI вв. курные печи стали сооружать с дымовой трубой. Первоначально дымовые трубы, которые назывались дымницами, выполняли из древесины в виде толстого теса, что являлось пожароопасным.
В период интенсивного развития городов в XVI-XVII вв. русская техника достигла высокого уровня. Основным центром печного искусства и выучки мастеров печных дел в период со времени создания Русского государства и до второй половины XVII в. была Москва. Здесь зарождались прогрессивные конструкции и новые архитектурные формы отопительных печей, разрабатывалась технология изготовления печных изразцов, строились кирпичные заводы и чугунолитейные фабрики, изготовляющие печные приборы.
В 1718 г. указом Петра I было запрещено строительство в Петербурге домов с курными печами и деревянными трубами, а в 1722 г. этот указ распространился и на Москву . Одновременно расширялись существующие и сооружались новые кирпичные заводы. Были изданы обязательные правила кладки наиболее важных элементов печей. В это же время было развито производство печных отделочных материалов. Вместо рельефных тисненых изразцов в печном деле стали применять гладкие расписные изразцы голландского образца. В связи с этим отечественные отопительные толстостенные печи неправильно стали называть голландскими или «голландками».
По документальным источникам установлено, что в XVIII и в начале XIX вв. русское печное искусство занимало ключевые позиции в Европе. История сохранила некоторые имена выдающихся русских печников прошлых веков: Мартына Васильева, Ермолая Иванова, Ивана Степанова и др. Типы русских печей были распространены в Германии, Франции, Англии и других странах Западной Европы. До середины XVIII в. техника печного отопления развивалась и совершенствовалась исключительно на основе многовековой практики народных умельцев. Однако им все больше требовалась помощь науки, которая должна была проанализировать созданное за века и наметить пути прогресса в технике отопления.
Основы конструирования печей и систем печного отопления заложил русский архитектор Н.А.Львов (1751-1804). Архитектор и строитель И.И.Свиязев в XIX в. изучал и испытывал многочисленные конструкции отопительного оборудования, теоретически обосновал приемы его проектирования, а также изобрел многие оригинальные топливники и печи. И.И.Свиязев в 1867 г. издал «Теоретические основы печного искусства», в которых привел методику расчета газовых каналов и сечений дымовых труб. В 1880 г. профессор С.Б.Лукашевич опубликовал «Курс отопления и вентиляции», где в разделе «Печное отопление» изложил теорию расчета всех элементов отопительных печей.
В интерьере традиционного жилища русского старожильческого населения Верхнего Приобья в конце XIX — первой трети XX вв. одним из наиболее значимых элементов являлась печь, имевшая многофункциональное назначение. Полевые исследования автора, проводившиеся в 1997–1998 гг.[2], позволили установить конструктивные особенности печей, возводившихся сибиряками («чалдонами», «старожилами»), и уточнить некоторые аспекты семантического ряда, связанного с печью.
Местоположение печи в доме. В избе старожилы устанавливали одну печь, предназначенную и для обогрева, и для приготовления пищи, — хлебную, которую располагали в углу избы, слева или справа от входа. Это не исключало установки дополнительных печей, но их использовали только для обогрева. Устье («чело», «цело», «са/я/ло») хлебной печи было обращено к противоположной входу стене и освещалось боковым окном. Печь стояла почти вплотную к боковой стене. Между ними оставалось 20–30 см , где хранили кухонную утварь — ухваты, клюку (кочергу), помело (веник из сосновых лап) и т.п. Между печью и торцевой стеной, над входом, устраивались деревянные полати. Подобную планировку можно отнести к северо-среднерусской. В крестовых домах и пятистенках с прирубом печь располагалась так, чтобы можно было отапливать либо все помещения, либо несколько из них. В этом случае делали печь с подтопком или камельком. Изба старожилов делилась на различные части, имевшие свои названия и семантическую нагруженность, связанную с назначением и стоявшим там оборудованием. Значимость пространства избы возрастала от входа к противоположной стене, где находился «передний угол» с иконами и столом. Самым малопочетным местом была часть избы около входа, располагавшееся между койкой и печью, — «под порог». Говорили: «Что, девка, под порогом сидишь, проходи». Правила вежливости заставляли пришедших в дом останавливаться у входа и ждать приглашения пройти дальше. Пространство между печью и стеной, где располагался «передний угол», старожилы называли «куть». Оно традиционно принадлежало женщине и предназначалось, в основном, для приготовления пищи и шитья. Там стоял «ящик» с вещами хозяйки — сундук с приданым, взятым из дома родителей. Возле печи был вход в подполье — «голбец». К печи со стороны входной двери примыкала небольшая лавочка, называвшаяся «голбчик».
Установка печи. Важным этапом в строительстве дома было возведение печи. Иногда печь приходилось ставить не только, когда строился новый дом, а несколько раз перекладывать, если она чем-то не устраивала хозяев или прогорала. Но с глинобитной печью такой неприятности не случалось. Глинобитные или «битые» печи надежнее кирпичных, лучше держат тепло, не отсыревают, с течением времени лишь набирают прочность, превращаясь в единый фигурный кирпич, который разломать трудно даже ломом. Глину («землю») на печь брали недалеко от деревни, а иногда, если глинистые слои подходили близко к поверхности земли, то и в своем голбчике. Использовали обыкновенную красную глину, пластичную, но не жирную. Старожилы битье печи приурочивали к полнолунию, чтобы впоследствии она не трескалась и не отсыревала.
Обычно возводили так называемые русские печи в с дымоходом — «белые». Печей без дымоходов — «черных» в начале XX в. старожилы не ставили. В отличие от них, если судить по воспоминаниям Р. Вороновой, рукопись которой хранится в архиве Мошковского р-на Новосибирской обл., еще к началу колхозного движения, т.е. к 1930-м годам, некоторые переселенцы жили "в избах из толстых бревен с маленькими, высоко поднятыми над землей окошечками, вместо стекол были вставлены животные пузыри. Ребятишки всю долгую зиму жались на полатях. Печи топились «по-черному» и когда становилось нечем дышать, открывали дверь на улицу в сорокоградусный мороз".
Нужно отметить, что печи по-черному были широко распространены в Сибири в XVII — XVIII вв. даже среди знати. Например, такая печь стояла даже в личных покоях тобольского архиепископа Киприана. [3] Печь без дымохода, сделанная по «всем правилам», и сейчас ценится чалдонами, только они предпочитают устраивать ее в бане. По их мнению, она обладает многими положительными свойствами — жаркостью, большей, по сравнению с белыми печами, экономичностью в расходе дров. Сибиряки отмечают целительные, «обеззараживающие» свойства черных печей.
Печи делали за один день техникой битья мастер с подмастерьем или хозяин с «помочью». Работать приходилось очень быстро, чтобы глина не пересохла. Кое-где, например, в сузунских деревнях, печь била хозяйка, приглашая соседок и родственниц «в помочь», стариков, чтобы помогли советом. Все деревянные детали печи делались хозяином или кем-нибудь из родственников-мужчин. Если печь делал приглашенный мастер, то всю работу он выполнял сам, подмастерье или хозяева ему помогали. На первом этапе работы бревенчатый сруб, печное основание, подводили до уровня пола или несколько ниже. На сруб клали половинки бревен небольшого диаметра или толстые плахи, позже — металлический лист. На него насыпали слой глины. Ставили печной столб, делали перевязку. Затем до определенной высоты возводили из бруса или плах опечек так, чтобы удобно было бить глину. Накладывали слой за слоем толщиной 5–10 см, которые били, уплотняя, большими деревянными молотками-чекмарями или пестиками. Работа распределялась так, что один человек бил, другой «прибивал», то есть ровно утрамбовывал легкими движениями. Заостренным концом деревянного молотка в каждом слое делались углубления — велось пазование, затем накладывали новый слой и били округлым концом молотка, что было необходимо для большего уплотнения. Опечек поднимали до нужной высоты. Иногда устанавливались боковые деревянные части, которые назывались «задороги». Между слоями глины насыпали немного соли, чтобы слои лучше «сливались», и печь была крепче. На удобной для хозяйки высоте (каждая печь делалась индивидуально «под хозяйку», ведь ей приходилось работать около печи ежедневно по несколько часов), формовали шесток и под печи (гладкую горизонтальную площадку с небольшим уклоном к устью печи), набивая глину в опалубку, которую в дальнейшем разбирали.
Вятские мастера, приходившие с артельным промыслом в Сибирь, определяли размеры печи так. Прежде всего усаживали хозяйку дома на табурет. Расстояние от верхней пуговки на воротнике хозяйки до сиденья табуретки давало высоту свода внутренней части печи, которая, однако, не должна была превышать 60 см. Устье печи должно было быть на 10 см шире плеч хозяйки, а высота его равна их ширине. Шесток в глубину должен быть равен размеру от локтя до кончиков вытянутых пальцев. Высота печи делалась равной росту хозяйки плюс два спичечных коробка.
Под подовый слой насыпали слой песка или битого стекла, чтобы печь была жарче. Для образования внутреннего пространства печи делали специальную опалубку — «свинку», короб из досок с полукруглым верхом. Формовали на шестке верхнюю часть печи с чувалом и дымоходом, вырезали устье ножом, делали прорезь для заслонки, печурки (небольшие ниши для трубы самовара, сушки рукавиц, хранения спичек), и специальные отверстия для выгреба угольев и пепла. Выбирали загнету — углубление в подовой части печи, куда сметали угли для поддержания ровного жара. Устанавливали заслонки, вьюшки и дверцы для подтопка. Иногда рядом с топкой вмазывали котел для горячей воды.
Чувал был прямоугольной формы и делался так: стержнем его служили чурки из нетолстого березового бревнышка, вокруг них набивали глину, ограничивая опалубкой. Между половинками чурок делали зазор, куда вставляли бересту, чтобы их выжечь, когда они уже будут не нужны. Трубу чувала, сделанную из кирпичей, выводили на крышу. Колено чувала называлось «боровок», его делали для отбоя искр, чтобы они не вылетали в трубу, а тепло дольше сохранялось. Но во многих печах «боровков» не было. Появление боровков связывается с приездом переселенцев из российских губерний в начале XX в. Не все старожилы переняли это усовершенствование, хотя оно существенно улучшало теплотехнические свойства печи.
Когда печь была готова, ее топили первый раз, а в дымоходе поджигали бересту. Доски свинки и чурки сгорали, образовывая внутреннее пространство печи. Если части свинки скреплялись веревкой, то ее можно было вытащить и использовать несколько раз. Чтобы печь набрала прочности, ее топили некоторое время несколько раз в день, и она постепенно высыхала. Завершение работ по установке печи отмечали всей семьей в тот же день обильной трапезой, приглашая всех «помочан», если работали «по помочи», или мастеров, если их нанимали на работу.
Печи складывали и из сырцового кирпича. Кроме обычных русских печей, мастера делали по заказу более удобные и экономичные печи с плитой, печи с подтопком. В горнице для тепла могли устанавливать голландку («галанку»). В начале XX в. как дополнительную печь стали применять фабричную металлическую печь «Контрамарка». Русские печи белили серой или белой глиной несколько раз в год, к праздникам. В первой трети XX в. стали использовать и известь.
Семантика печи. Верования старожилов, связанные с печью, имели языческий характер, что отличалось от сущности отношения к печи переселенцев из губерний Европейской России, прибывших в Приобье в конце XIX — начале XX вв., которые соединяли языческую основу с символикой христианства даже визуальными способами. Так, в с. Маслянино [4] было записано, что новоселы из губерний Европейской России, использовали заговоры-обращения к печи, а рядом с ее устьем вмазывали небольшую иконку с образом Христа или Пресвятой Богородицы. С печью в сознании сибиряков-старожилов Приобья связаны понятия надежности, защиты, основательности. Воистину она являлась ядром дома, домашним очагом, дающим благополучие, сытость, тепло. На печи спали старики и дети. Ребятишки, испугавшись грозы, жались поближе к печи.
Печь играет знаковую роль во внутреннем пространстве дома, совмещая в себе черты центра и границы. В фольклоре печная труба является специфическим выходом из дома, предназначенным для сверхъестественных сил. Из нее в сказках вылетает ведьма, через нее в дом проникают огненный змей и черт. Характер символического осмысления печи был во многом предопределен тем, что поддержание домашнего огня и приготовление пищи являлись специфически женскими занятиями. Хозяйка чистила печь, заглядывала в ее жерло, а значит, по представлениям старожилов, могла общаться с домовым, которого называли «со/у/седка», «суседушка». Ей в первую очередь он подавал знаки, она должна была позаботиться о том, чтобы суседко перебрался в новый дом при переезде. Часто, переселяясь, хозяйка в первую очередь переносила клюку и помело, клала их на печь в новом доме, тем самым приманивая домового, покровителя хозяйства и семьи. При этом она должна была приговаривать: «Соседушка-братушка, пойдем к нам на ново место» [5]. По мнению сибиряков из д. Мамоново [6], как раз помело и являлось гнездом домового. Для него нужно наломать сосновых лап и поставить его в голбец — дать место домовому: «Вот твоя постель». Крестьяне считали, что обитал суседка где-то в подполье, рядом с печью, или же на чердаке, т.е. на периферии жилого пространства. По мнению В. И. Дынина [7], различия, связанные с местом обитания домового обусловлены особенностями северо- и южнорусских жилищ. Северную избу, а такой тип преобладал среди изб старожилов, строили на подклете, который и считался местом пребывания домового, поскольку там устраивали голбец. Южнорусская изба ставилась на земле и подполья не имела, поэтому пристанищем домового служил чердак. Следует отметить, что если такая прямая зависимость и существовала, то лишь при формировании представлений о домовом. Материалы полевых исследований говорят о том, что конструктивное изменение жилища, переход южнорусских в условиях Сибири к возведению жилища с подклетом не повлияло на мнение о месте пребывания духа дома. А часть старожилов считает местом пребывания суседки чердак, хотя в их домах устроены голбцы.
Символика печи имела особое значение в народной медицине и магии. В сибирских заговорах от тоски по умершему часто обращались к ней: «Как ты, матушка-печь, не боишься ни воды, ни пламени, так бы и ты (имярек) не боялся, не страшился»[8]. Наговорить нужно было на воду и сбрызнуть наотмашь того, кто страдал боязнью. При этом он должен был стоять около печи и посмотреть в устье, к чему его нужно было принудить, сказав: «Что-то неладно у вас в печи». Используя угольки из печи, лечили от испуга. Приговаривая необходимые слова нужно было бросить три уголька в воду. Если угольки утонут — человек вылечится, если же нет, то причина болезни не в испуге. Некоторые заговоры необходимо было произносить на новый месяц обязательно при затопленной печи.
Уезжая в долгие опасные путешествия, нужно было заглянуть внутрь печи, что должно обеспечить благополучное возвращение домой.
Поскольку дом осмысляется в народной культуре как средоточие основных жизненных ценностей, таких, как счастье, достаток, единство семьи и рода, целый комплекс традиций, бытовых приемов и запретов был направлен на то, чтобы удержать счастье и не дать ему покинуть жилище. В частности, не давали в долг то, в чем оно.
