Патриарх и Папа: в чем разница?
В чем различие между Патриархом и Папой? Есть ли какие-то общие черты? Как относиться православным к Папе Римскому? Есть ли у Патриарха Московского и всея Руси какие-либо особенные полномочия?
Об этом рассказал протоиерей Максим Козлов, профессор Московской Духовной Академии, первый заместитель председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви.
— В чем различие между Патриархом и Папой с институциональной, функциональной и исторической точек зрения?
— Давайте обратимся к некоторому развитию церковной истории. Первоначально бытие Христовой Церкви строилось по принципу «где епископ — там и Церковь». Епископ был главным и единственным совершителем таинств. Лишь постепенно некоторые из них, а потом и большинство стали перепоручаться также пресвитерам, священникам.
И в самые первые века христианства вселенская структура Церкви представляла собой собрания, в общем-то, автономных общин без какого-либо административного центра.
Общины естественно тяготели к некоторым местам первоначальной христианской истории, в особенности к так называемым кафедрам апостольского происхождения. Это были, конечно же, Иерусалим — мать всех Церквей, Александрия, Антиохия, Рим. При этом в первые десятилетия первенствующее положение занимала Иерусалимская церковь — как место земного подвига Господа и как место, откуда вышли на проповедь апостолы.
После взятия Иерусалима во время Иудейской войны и разрушения его императором Титом в 70-м году место первенства в древнехристианской Церкви занял Рим — столица империи, город, где пострадали два первоверховных апостола Пётр и Павел, и где несравненно ни с каким другим местом империи просияло множество христианских мучеников.
Во времена гонений христиан сотнями, иной раз тысячами, свозили в Рим, и они подвергались страданиям в Колизее, в других римских цирках во время тех или иных языческих праздников. При этом Римская Церковь деятельно участвовала в служении христианским мученикам.
Впоследствии к этим четырём историческим центрам — Иерусалим, как мы знаем, через некоторое время был восстановлен как город — добавился восстановленный святым равноапостольным Императором Константином Новый Рим, или — как он впоследствии стал называться — Град, Полис, Константинополис, город Константина.
Так возникла система пяти Патриархатов. 28-е правило 4-го Вселенского Собора в 451-м году определило, что Рим первый, а Константинополь «равный ему и второй по нём». Рим назвали первым, поскольку это был город императора и Сената. А поскольку Константинополь стал новым «городом царя и Сената» — он был вторым, но равным во всём по достоинству.
Это решение было принято не на основе критерия богоустановленности какого-то преимущественного значения кафедр, а объективное и трезвое принятие пути церковно-исторического развития.
Получалось, что на Востоке было много кафедр апостольского происхождения, а на Западе фактически одна — Римская. На Востоке сохранилась на много веков твёрдая имперская государственность, на Западе в пятом веке всё рухнуло и погрузилось во тьму нестабильных, непрочных, полудиких варварских государств (которая продлилась вплоть до образования империи Карла Великого).
Единственным стабильным институтом в этом море варварских завоеваний и государственной непрочности оставалась Римская Церковь, Римская кафедра.
Постепенно к ней начинали тяготеть и другие Церкви Запада, и со временем в Риме стало вырабатываться особое самосознание, что это не просто первая из кафедр, а это такая кафедра, без которой не может быть полноценной церковности.
И вот здесь я приведу цитаты из великого русского церковного историка Василия Васильевича Болотова, который, показывая различия между Патриархатом и Папством, пишет следующее в своих лекциях по истории древней Церкви: «Патриархат свидетельствует о себе только то, что он есть. Папство говорит о себе, что оно всегда должно быть». Вот разность.
Патриарх первый среди равных, и при этом кафедра его может менять своё место. Вспомним о Русской Церкви. Первенствующая кафедра была Киевская, Владимирская, Московская, потом фактически Петербургская, теперь опять Московская, и это выглядит совершенно естественным.
Достоинства древних Патриархатов Александрийского и Антиохийского ныне в основном в памяти об их прежней великой истории. Возникают новые поместные Церкви и новые Патриархаты, и мы смотрим на это как на иной раз трагический, болезненный, но, тем не менее, понятный путь церковно-исторического развития.
На фото: Ватикан
С католической же точки зрения вне Римской кафедры нет полноты церковности. Они сейчас не скажут, что вовсе нет церковности, но нет полноты, окончательной истинности церковности.
Апостол Пётр и его приемники, римские Папы, есть краеугольный камень Церкви и как носитель власти, и как носитель непогрешимого, безошибочного веро- и нравоучительного авторитета. Соответственно, Папа Римский в Католической Церкви никем не может быть судим. Нет никакого действия, которое бы совершил Римский Папа, за которое какой-либо орган в Римо-Католической Церкви мог официальным образом подвергнуть это действие рассмотрению и, допустим, вынести ему порицание или осуждение.
Нет никакого органа, который мог бы лишить Папу его папской власти, скажем, за недостоинство нравственной жизни, что случалось в средние века и в новое время (мы помним целый ряд пап эпохи Возрождения, напр. из семейства Борджиа).
Более того, по католическому пониманию и Вселенский Собор является Вселенским только в том случае, если он Папой созван и его решения Папой утверждены. По сути дела это не более чем совещательный орган при Римском епископе, хотя и имеющий весь вид полноты епископского представительства.
Это, конечно, более чем расходится с православным пониманием Церкви, с православной экклезиологией, которая, действительно, видит в соответствии с древними канонами необходимость иметь первенствующего епископа в народе.
Таковыми в одних случаях являются Патриархи, в других поместных автокефальных Церквях архиепископы и митрополиты, но они расположены по определённому чину, по диптихам, в соответствии порядку достоинства кафедр. Но это в основном имеет значение литургического поминовения, свидетельствует о нашем взаимном вероучительном единстве и взаимообщении в таинствах.
В каких-то случаях это критерий судебный. Например, Патриархи могут собраться и в случае нестроения на той или иной кафедре вынести суждение. Вспомним реакцию на нестроения в Иерусалимском Патриархате, дело Патриарха Никона, при том, что оно, может быть, было не слишком праворешаемо, но показательно.
Ведь был применен принцип Соборного суда внутри поместной Церкви — устав Русской Церкви подразумевает возможность отрешения от должности даже и Предстоятеля при совершении тех или иных, недопустимых с точки зрения канонов и церковных уставов действий.
Общественная роль римских первосвященников по крайней мере последних полутора столетий, начиная с 1870 года, с образования независимой итальянской государственности, когда папы перестали быть правителями территории, занимавшей до этого всю середину Аппенинского полуострова, характеризуется тем, что они претендуют на некий универсализм, на то, чтобы отражать интересы всех католиков и во всех странах, где исповедуется католицизм. Исторически Православие шло иным путем.
Будучи универсалистской религией по сути, тем не менее оно принципиальным образом существует как сообщество поместных, то есть преимущественно национально-государственных, Православных Церквей, каждая из которых духовно реализуется в истории своего народа, своей культуры, своего государства — Румынии, Греции, Грузии, России, Белоруссии, Кипра и других православных стран.
Хотя, конечно, на определенных этапах исторического бытия в это сообщество входили и иные народы, включались иные территории, а иной раз и небесконфликтно, рождались новые Поместные Церкви. Таким образом, глава каждой Поместной Церкви, в том числе и Патриарх Московский и всея Руси, есть хранитель и выразитель этой историко-религиозной, историко-культурной традиции Православия.
Он является, с одной стороны, символом ее единства и неразрывности, а с другой, вместе со всеми предстоятелями Православных Церквей, — символом такого единства, какое было у апостолов, собранных вокруг Христа. И ныне предстоятели Поместных Церквей собраны вокруг невидимого Главы нашей Церкви.
Поэтому таким значимым и дорогим для всех православных людей явилось совместное служение православных патриархов и других Предстоятелей церквей во время Синаксиса в Шамбези. Вот он, образ единства Православия, олицетворенный не единой персоной главного епископа, а семьей собранных вокруг Христа народов и их иерархов.
На фото: Интронизация Патриарха Московского и всея Руси Кирилла
— А есть ли какие-то общие черты у Патриаршества и папства?
— Общее присутствует в том объёме, насколько это не является специфически католическим. То есть то, что в папстве наличествует из строя древней неразделённой Церкви, то нас и объединяет. Это можно наиболее ясно проиллюстрировать, если мы посмотрим официальный титул Папы. В нём есть как элементы, относящиеся к общецерковному пути исторического развития, так уже и к специфически католическому.
Итак, нынешнего понтифика Франциска 1-ого именуют следующим образом:
Епископ Рима. Это вполне общий критерий. Викарий Христа — а вот это, конечно, уже католическое понимание. Викарий — то есть, наместник Христа на земле, подобного рода понимание православные не присваивают никому из епископов.
Преемник князя апостолов — тоже специфически католический термин. Князем апостолов является апостол Пётр, и католики считают, что Папа в некотором особенном смысле является носителем тех полномочий, которые Господь будто бы дал апостолу Петру, назвав его камнем Церкви. Это место Евангелия от Матфея католики понимают в том смысле, что не просто Христос, но и апостол Пётр в некотором смысле является краеугольным камнем Церкви.
Далее. Верховный Первосвященник Вселенской Церкви — это тоже, конечно, католическое понимание, потому что по православному пониманию даже Константинопольский Вселенский Патриарх обладает своей юрисдикцией, своей канонической территорией, его власть не простирается на всю Вселенскую Православную Церковь.
В католическом же понимании власть Папы, несмотря на наличие там своих католических Патриархов, митрополитов, непосредственна, то есть она относится ко всей территории Католической Церкви, а в замысле и вообще ко всей Христовой Церкви.
Раньше у них ещё был титул «Патриарх Запада», сейчас они от него отказались. Первенствующий епископ Италии — это нормально. Термин католический, но, тем не менее, мы не видим здесь несоответствия. Архиепископ и митрополит провинции Романии, области вокруг Рима — вполне соответствует нашим критериям. А вот дальше опять будет момент, который отсутствует в православии.
Суверенный, то есть, независимый светский правитель государства града Ватикан. Православной иерархии и Православной Церкви несвойственно было создание теократической государственности. Мы знаем, что в средние века Папская область была небольшой по размерам, но мыслилась как некоторый суверен по отношению вообще ко всем монархам.
Они в каком-то смысле были вассалами по отношению к Папе Римскому, включая императора, вспомните средневековый спор империи и папства. Ныне территория государства Ватикан совсем небольшая, но настояние, что Папа является светским государем по-прежнему остаётся. Нужно отметить, что на сегодня он самый абсолютный из всех абсолютных монархов.
Последний элемент папского титула, который довольно парадоксально сочетается со всей предыдущей высотой именований — раб рабов Божиих. Это тоже отсутствует где-либо в титулатуре кого-либо из православных Патриархов.
Нам могут сказать, что есть и в православии титулы очень высокие, что, скажем, Александрийский Патриарх называется 13-м апостолом и судьёй всей Вселенной. Но здесь есть важные различия. Если для православия эти высокие именования, включая Святейшество, 13-й апостол, есть скорее то, что относится к области литургики или к нашему прошлому византийской истории, то для католиков этот папский титул есть предмет веры.
Хороший католик должен верить, что Папа действительно Верховный Первосвященник, викарий Христа и преемник князя апостолов и что у него есть совершенно особые полномочия быть гарантом, хранителем церковной истины и никому неподсудным авторитетом, в то время как ни один Александрийский Патриарх не будет претендовать на то, чтобы войти в рассмотрение юридических дел в пределах других канонических территорий и считать, что есть особо богоустановленные права в связи с тем, что он именуется 13-м апостолом.
— В связи с этим как православному человеку следует относиться к Папе Римскому?
— Отношение Православной Церкви к Римскому Первосвященнику, к Римскому Папе вытекает из более широкого принципа отношения к Римо-Католической Церкви как таковой. Не вдаваясь в пространную историю наших отношений, остановлюсь только на последнем документе, принятом относительно католиков на юбилейном архиерейском Соборе 2000-го года. Это постановление, которое называется «Принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию».
Там с одной стороны свидетельствуется, что мы признаём Католическую Церковь Церковью, сохранившей апостольское преемство епископского служения, а с другой стороны признаём, что характер наших разделений связан с теми особенностями вероучений в совокупном этосе, облике Римской Церкви, который отделяет её от Вселенского Православия.
Эти два момента мы перенесём и на Римского епископа. С одной стороны, он для нас, несомненно, епископ, несомненно, Предстоятель, хотя и пребывающей вне единства Вселенского Православия, но древней и уважаемой Римской кафедры. С другой стороны, мы не можем говорить, что то, что нас разделяет с Римским Папой, это только моменты национального, культурного, государственного развития, вторичные по отношению к сути Евангельского благовестия и что только человеческие предрассудки и предубеждения мешают быть едиными.
Насколько у нас общего с католиками в общем депозите христианской веры, настолько же и существенно то, что нас от католицизма и от Римского епископа как главы Католической Церкви отделяет.
— Есть ли у Патриарха Московского и всея Руси какие-либо особенные полномочия по сравнению с другими православными Патриархами?
— Московская кафедра на сегодня занимает 5-е место после Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима. Наш Патриархат ведёт свою историю с конца 16-го столетия, когда соборным решением восточных Патриархов в 1589-м году первый из русских митрополитов, святитель Иов, был возведён в Патриаршее достоинство.
На сегодня отличие Московского Патриархата не в каких-то канонических прерогативах или в статусе, но в том реальном факте, что именно Русская Церковь является крупнейшей во всём православном мире и по количеству паствы, и по количеству приходов и монастырей, и в значительной мере, может быть, самой динамичной по той позитивной тенденции в сторону роста и укрепления, которая наблюдается в последнее время. Поэтому, мы храним единство веры в союзе мира.
Да, между поместными Православными Церквями возникают иной раз трения и непонимания, но это трения и непонимания между своими. Главное — вероучительное евхаристическое единство во Вселенском Православии есть. Недавно оно было засвидетельствовано в Шамбези на общей встрече глав поместных Православных Церквей, в которой участвовал Святейший Патриарх Кирилл. Сугубо мы ожидаем свидетельства об этом единстве и на предстоящем в июне на Крите Всеправославном Соборе.
Козлов Максим, протоиерей
