0

Россия — больше чем страна, это целая цивилизация!(Прекрасная статья!!!!

Представьте себе реакцию окружающих, если вы во всеуслышанье заявите, к примеру, что украинцы жадны по натуре, что у молдаван, образно говоря, руки растут не из того места, а уроженцы Средней Азии не блещут интеллектом.

 А если уж вы посмеете заявить, что нет более изворотливых, бессовестных и наглых финансистов и торгашей, чем евреи (даже если приведете цитаты из их собственных книг «о том, как надо себя вести»), то вообще немедленно угодите в категорию «зоологических антисемитов» и «русских фашистов».

При этом вы совершенно спокойно можете заявлять — хоть по ТВ на всю страну — что национальной чертой русских является лень и пьянство, и вас не только не пристыдят, но будут аплодировать. А возможно и заплатят небольшой гонорар...

Нетрудно заметить, что противники так называемых «русских фашистов» мыслят так, что Оруэлл обзавидуется. Преступность не имеет национальности, а вот лень и пьянство — имеют, причем именно русскую. Поражаешься — как эти тунеядцы и алкоголики создали сверхдержаву размером в шестую часть всей суши, а в XX веке выдерживали конкуренцию практически со всем «цивилизованным» (т.е. работящим и трезвым) миром? Да и потерпели поражение вовсе не в честной войне, а вследствие разложения небольшого в количественном соотношении социального слоя — изнутри, повторив судьбу Спарты.

Против русских ведется тотальная война. Ведутся отдельные боевые действия (та же Чечня), однако куда сильнее влияет на обстановку прозападное лобби в правительстве (но это — другая история), а также информационный прессинг. Русским пытаются внушить, что они должны лишь каяться и подчиняться, что на большее, чем никчемные отработанные винтики «тоталитарной машины», они не тянут. Во всех видах СМИ сообщения, которые могли бы освещаться со стороны «охаять русских», раздуваются; сообщений, подаваемых в свете гордости за русский народ — что-то не припоминается. Учитывая, кому принадлежат СМИ, я не удивлен.

Информационному вторжению надо противостоять, но иногда попытки сделать это получаются не менее однобокими: для нейтрализации ушата помоев начинаются заявления о «белости и пушистости» или «рыцарстве без страха и упрека». Понятно, что такая контрпропаганда своей цели не достигает.

Любой народ имеет свои достоинства и свои недостатки; дело лишь в их пропорциях, при этом существуют различные взгляды на то, к какой категории относить ту или иную черту.

С моей точки зрения, следует честно признать — да, недостатки у русских имеются. И по отдельности, и у народа в целом.

Но имеются и достоинства, и для русского человека достоинств куда больше, иначе русским он не является — какой смысл декларировать свою принадлежность к нации, черты которой в целом не одобряешь?

 

БОЛЕЕ ИЛИ МЕНЕЕ РУССКИЕ

Для того, чтобы обоснованно говорить о принадлежности какого-либо индивида к определенной национальности, необходимо учитывать оба фактора: генетику и культуру, причем последняя должна влиять с рождения. Подавляющее большинство бессознательных паттернов поведения, понимание «что хорошо, что плохо» и т.д. усваивается в возрасте до пяти лет.

Современный мир пытается нивелировать национальные различия, создать общество из «универсальных потребителей», общечеловеков. О национальной принадлежности «диванного овоща перед телевизором» говорить не приходится.

Конечно, нельзя сводить нацию к одним эталонным экземплярам. Даже в обывателях проявляются национальные черты, но они приглушены и полноценно проявляются лишь в экстремальной ситуации (общеизвестный пример — Великая Отечественная война). С другой стороны, есть вполне международный термин white thrash («белый мусор») — и вот у этой категории действительно нет национальности.

Быть русским (немцем, евреем, американцем) можно более и менее. То есть, нет какой-то распознаваемой всеми границы, позволяющей сказать: «до сих пор немец, а если еще раз свет забудет выключить, то баск». Такая граница условно есть, но для каждого стороннего наблюдателя она своя. Важна не только декларация своей национальности, но и степень соответствия национальному характеру. Очевидно, что стопроцентного соответствия быть не может — просто в силу того, что само определение национального характера базируется на статистике и весьма вольно трактуемых условностях. Однако значительная степень соответствия может уверенно распознаваться достаточным количеством сторонних наблюдателей и служить основанием для квалификации того или иного человека как «типичного русского».

При этом анализируется (далеко не всегда сознательно) вовсе не некий «список соответствий», а система в целом. Психика холистична, а не состоит из независимых «кирпичиков»; то, что можно назвать «национальной составляющей» психики, расположено по всем «слоям» психики, включая личное и коллективное бессознательное.

«Принимая гипотезу о коллективном бессознательном, логично будет предположить, что такие большие социальные структуры, как нация, этнос, страна — имеют специфические признаки в рамках этой гипотезы. Имеется в виду наличие устойчивой картины специфических проявлений архетипов на рассматриваемом уровне; именно устойчивое сочетанное проявление, т.е. некая структура, которая возникает вследствие внутренних связей в моделях нации, этноса, страны. Эти связи проистекают из генетики и воспитания и лежат в области языка, культуры (религия, ритуалы, быт, мифы), социальных отношений, иерархических структур власти и пр. и пр.» — Е. Бочкова, А. Борцов, «Христианство на Руси с точки зрения соционики», М., «Доброе слово», 2004

Упрощенно национальный характер можно представить как «взгляд на вещи». То есть: существует русский взгляд на вещи, американский, французский и прочие (что, кстати, говоря, отражено во многих анекдотах). Какой взгляд более правилен — неизвестно и не может быть известно как минимум до четкого определения «для чего более правилен».

Важно отметить, что «общечеловеческого» взгляда на вещи, признаваемого всеми, не существует. В идеологических целях за него могут выдаваться как взгляды на вещи отдельных наций, так и любые произвольные комбинации взглядов. По смыслу же «общечеловеческое» значит «общее для всех биологически людей», то есть — попросту «животное», соответствующее биологической принадлежности к виду homo sapiens. Никакой «культурной» составляющей в «общечеловеческом» нет и быть не может, одна этология.

РУССКИЙ ХАРАКТЕР

Перейдем наконец к обсуждению русского характера непосредственно; логично начать с типичных мнений, продвигаемых как корректные и даже «научные».

Цитирую В. Шлахтера:

«Как вы думаете, в чем основная причина поражения России в Чеченской войне? Конечно, их много можно назвать, этих причин — политические, экономические, социальные, еще какие-то другие. Но я назову одну-единственную причину, которой вполне достаточно. В России человеку почти что с пеленок начинают внушать: ты — никто, ты — ничто, в лучшем случае ты — лишь винтик машины, а в худшем — просто пустое место. А чего стоят наши пословицы, вроде «Не в свои сани не садись», «Всяк сверчок знай свой шесток» и т.д. и т.п.! Убежден, что у чеченского народа подобных пословиц нет и быть не может. На Кавказе чуть ли не с колыбели мальчику внушают: ты — мужчина, ты — воин, ты не можешь бояться, ты не должен плакать, пусть плачут девчонки, ты — бесстрашен, ты — непобедим… С двух-трехлетнего возраста в сознание ребенка постоянно вводятся подобные установки. А потому победить такой народ практически невозможно. Можно лишь истребить его до последнего воина. Но, пока этот воин жив, он будет сражаться».

Обратите внимание на «убеждён, что нет и быть не может» без каких-либо доказательств. Очень характерно, как и подбор пословиц. Шлахтер «забывает» про такие пословицы, как «Со своей земли умри — а не сходи», «Сам погибай — а товарища выручай» и т.д. Ну и опять же, чем объяснить, что нация трусов и ничтожеств создала и отстаивала на протяжении тысячелетия крупнейшее в мире государство? И почему чечены — «гордая нация воинов» — никакого государства не создали, да и о каких-либо достижениях в области науки, техники и культуры тоже говорить не приходится?

Можно встретить и еще более наглые передергивания. Скажем, широко обошедший интернет текст «Русские. Краткая характеристика», написанный каким-то «интеллигентным» кавказцем.

Цитирую:

«Правда России — это ложь. Русские склонны ко лжи и лицемерию. Вся жизнь в России от начала и до конца пропитана ложью и ложь воспринимается русскими как, нечто само собой, разумеющееся. Некоторые виды лжи таковой даже не считаются».

Никаких обоснований и даже иллюстраций не приводится. Мол, очевидное не требует доказательств. Я не телепат и не могу знать, что именно имел в виду автор под «некоторыми видами лжи», которая не ложь — может, рыбацкие байки?

Но зато я могу привести пример того, что не считается ложью в «цивилизованном обществе».

В 2004 году Организация экономического сотрудничества и развития подвела итоги тестирования школьников, проводившегося в 41 стране мира. Российские школьники по результатам математических тестов заняли только 36-е место. Эксперты указали в первую очередь на неспособность школьников решать реальные проблемы. Это тестирование позволяет оценить не то, знает ли ребенок, что дважды два четыре, а то, как он этим знанием воспользуется. Но осталось неясным, что это за тесты по математике с названием «проверка связи с реальностью»? С какой реальностью, и что это за проверка?

Вот одна из задач, применявшаяся в подобных исследованиях (de Lange and Verhage, 1992):

«В некой стране оборонный бюджет $30 миллионов на 1980 год. Полный бюджет — $500 миллионов. На следующий год оборонный бюджет $35 миллионов, а полный — $605 млн. Инфляция за период, покрываемый обоими бюджетами, составила 10%.

А. Вас пригласили выступить с лекцией перед обществом пацифистов. Вы намерены объяснить, что оборонный бюджет за прошедший период уменьшился. Объясните, как вы можете это сделать.

Б. Вас пригласили выступить с лекцией перед военной академией. Вы намерены объяснить, что оборонный бюджет за прошедший период увеличился. Объясните, как вы можете это сделать».

Математика, как оказывается, тут не главное — посчитать относительную и абсолютную разницу не составляет сложности. Тут дело совсем в другом: на экзамене, который должен проверить практичность полученных знаний, от детишек требуется сообразить, как надуть и ту и другую сторону при помощи цифирок.

Действительно, чтобы так думать — надо иметь мозги, специально заточенные совершенно особенным образом. Что же это за особенный способ думанья, свойственный прогрессивным цивилизованным людям?

У русских все просто и как-то незатейливо. Все знают, что некоторые вещи нехороши. Например, с детства известно, что врать нехорошо. Даже те, кто понимает, что успех при охлократии основан на лжи и использует это, все же понимает, что лжет. В рамках своей извращенной этики он этим может даже гордиться, но тем не менее правду и ложь он все равно отличает.

В процитированной же детской задачке предлагается совсем другой подход. «Это всего лишь задачка, это просто игра». Далее делается акцент на «ничего личного», подумаешь — две группы имбецилов, которым надо навешать лапшу на уши слегка разными способами. Интересна и позиция самого решателя задачки. Кем он себя чувствует? Очевидно, политиком, ответственным за этот самый бюджет. Понятно, что бюджет принят из неких Высших Соображений, и надо просто успокоить две группы, которые могут «зазря волноваться». Ну да, некоторая манипуляция с цифирками здесь имеет место быть. Но это же не ложь, не обман. Это делается для их же пользы — чтобы не волновались зазря.

Да, строго формально — это не ложь. Но вот то, что подобный подход включается в школьные задачи — очень показательно. Формируется образ мышления, который русскому человеку, скажем, так, не свойственен. И если взрослый человек с нормальной психикой в случае целесообразности такого подхода берет на себя ответственность за однобокую подачу информации, то воспитанный с детства на таких задачах просто не задается никакими этическими проблемами.

Разумеется, каждый из тех, кого можно назвать личностью, имеет свою этику, и она вовсе не обязательно совпадает с моралью окружающего социума. Но речь идет не о «другой этической системе», а об отсутствии этики как таковой. Что однозначно приводит к тому, что гармонично развиться психика не может принципиально — не имея начальных опор «что такое хорошо и что такое плохо», причем не просто декларируемых, но и поддерживаемых окружением, психика просто не может подняться — и остается ползать чем-то скользким и амебообразным.

Из того же пасквиля:

«Русские неспособны к самоанализу, к критическому осмысливанию своего собственного Я. Муки совести для них неведомы, так как нет процесса выявления и осознания в себе отвратительных качеств с целью их изжить. Русский не способен ненавидеть самого себя».

Что ж, вот вам взгляд с другой стороны на тему совести:

«В русского человека невозможно не влюбиться. В нем всегда бьется жизнь — работа души и мозга. Он не только лениво созерцает свои просторы и философствует, отдаваясь мечтам, он завоевывает эти просторы потом и кровью, он, мечтая о крыльях, — первым вырывается в космос. Он, рассуждая о чистоте веры и братстве — первым проливает свою кровь и доказывает верность слову. Но ни к кому не были так несправедливы небеса, как к русскому человеку. И сейчас на пороге ХХI века он предан всеми и испытывает такое нашествие врагов в доме своем, что неведома судьба его. Все брошено на его уничтожение! И только потому, что Русский — это Совесть. Это гениальная Совесть! Это не только Достоевский, Толстой, Чайковский, Рахманинов, Циолковский, Вернадский... Это еще русский мужик и баба, выдюжившие тягость всех войн, в столь невероятном количестве выпавших на долю России. И Наполеона, и Гитлера остановил Русский солдат. В то время, когда под них покорно легли «цивилизованные страны». Я уже не говорю о других жертвенных подвигах русского народа, спасавших братьев по вере, трусливых и подлых союзников. Русским было стыдно бежать от врага и стыдно не выполнять обещания и договоры. Русские подавали пример героизма и верности данному слову. Русским были чужды понятия меркантильности и циничной целесообразности, ставших философией жизни для эгоистичных европейцев и американцев, исповедующих принцип «Лучше быть живым шакалом, чем мертвым львом». У русских всегда доминировала Совесть и в победах, и в поражениях. Они прощали побежденных и не унижались перед победителями. Но кому сейчас нужна Совесть?! Кому хочется, чтобы напоминали о его подлости? И Россия для всего «цивилизованного» мира является этим молчаливым напоминанием. Она мешает, как мешает совестливый человек находящемуся рядом с ним преступнику.» — Р. Перин, «Психология национализма»

Кто прав — судите сами.

Очень логично в этом контексте звучит фраза «Русский не способен ненавидеть самого себя» — это, собственно, и является целью подобной пропаганды: убедить русских, что они сами себя должны ненавидеть. Так оно удобнее — смиреннее будут, да и вымрут потихоньку...

Но заниматься оправданиями в ответ на подобные сочинения смысла мало. Попытки доказать, что ты не верблюд, всегда приводят лишь к следующей серии «ладно, не одногорбый верблюд; значит, двугорбый!» или же «ладно, не верблюд, но тогда вообще осел! надо было соглашаться на лучший вариант!».

Поэтому давайте займемся сравнительным анализом и на нескольких примерах покажем, что отличие русского характера от «цивилизованного» действительно существует.

Пример первый. Нередко иностранцы спрашивают, почему русские мало улыбаются?

Действительно, для русского коммуникативного поведения характерна бытовая неулыбчивость, которая выступает как одна из наиболее ярких и национально-специфических черт русского общения (И.А.Стернин, Улыбка в русском коммуникативном поведении // Русское и финское коммуникативное поведение. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000).

Дело в том, что улыбка в русском общении не является сигналом вежливости. В американском же и европейском поведении улыбка — прежде всего сигнал вежливости, поэтому она обязательна при приветствии и в ходе разговора. Задорнов называл американскую улыбку хронической, а Максим Горький писал, что у американцев на лице прежде всего видишь зубы.

Улыбка в сфере сервиса на Западе и на Востоке также прежде всего выполняет функцию демонстрации вежливости. Существует китайская поговорка: «Кто не может улыбаться, тот не сможет открыть лавку». У русских же постоянная вежливая улыбка называется «дежурной» и считается признаком неискренности, скрытности

Улыбка у русских — сигнал личного расположения к человеку, выражение симпатии.

Даже в сфере обслуживания персонал при исполнении служебных обязанностей не улыбался из вежливости. Приказчики, продавцы, официанты, слуги были вежливы, предупредительны, но не улыбались «потому что положено». Вот примерьте ситуацию на себя. Заказываете вы в ресторане блюдо, ожидаете официанта, и видите: он несет поднос, а на лице — улыбка. Загадочная такая...

В русском коммуникативном сознании существует императив: улыбка должна являться искренним отражением хорошего настроения и хорошего отношения. Следствием является нечеткое различие между улыбкой и смехом: на практике часто эти явления отождествляются, уподобляются одно другому.

Сюда же можно отнести различное чувство юмора: для русских характерно так называемое дружеское подтрунивание, не переходящее определенных границ — как пример можно привести творчество Гоголя. Так называемый «фекальный юмор» русским не характерен, даже в вариациях типа «тортом в морду». Просто не смешно — как и, например, смех над калекой. Отличие обусловлено все тем же — улыбка высказывает искреннее расположение, что слабо совместимо с низкопробным издевательством.

Пример второй. Дик Уиттингтон и его кот.

Есть такой персонаж, герой английского национального фольклора. Суть его истории следующая:

Дик, круглый сирота, служил мальчиком на побегушках у лондонского купца. Не было у него за душой ни гроша и ни единого друга, кроме кота, и впереди ему тоже ничего не светило. Однажды хозяин Дика снарядил корабль в страны мавров. По обычаю, если на корабле оставалось место, слуги купца могли отдать на продажу какие-то свои вещи; если что-то удавалось продать, капитан привозил и отдавал им выручку. А у Дика совсем ничего не было — даже запасной пары штанов. Но тут же представляется шанс! Он взял и отдал на продажу кота.

Через год корабль возвращается. Капитан приходит в купеческий особняк и первым делом говорит: «А позовите-ка сюда того мальчишку, что кота продал!» И, на глазах потрясенного хозяина и прочих слуг, вручает Дику шкатулку, полную золота и драгоценных камней.

Оказывается, моряки заплыли в какую-то далекую страну, где не знали кошек. Местное население очень страдало от крыс, и, увидев, как ловко кот с ними расправляется, тамошний царек заплатил за него огромные деньги.

Вот так Дик Уиттингтон разбогател. Хозяин-купец взял его к себе в партнеры, а когда Дик подрос, отдал за него свою дочь. Со временем Ричард Уиттингтон сделался лорд-мэром Лондона. Вот вам счастливая история о том, как бедный деревенский паренек вышел в люди и завоевал столицу.

С точки зрения национального характера интересны два момента:

1. Дик нашел свое счастье благодаря тому, что продал за деньги своего единственного друга. И это рассматривается как однозначно положительный пример (причем история-то прежде всего детская, «педагогическая»).

2. И мораль, и сама эстетика истории — абсолютно «протестантские», торгашеские, прямо по Веберу. Однако это — XIV век. Никакой пуританской этики еще и в помине не должно быть, так что мы здесь наблюдаем специфическое качество англосаксонского менталитета.

Вы себе представляете русскую сказку с аналогичным сюжетом? Думаю, что нет.

Пример третий, тоже сказочный. Кто застал по возрасту, тот помнит, что советских детей растили на хороших советских сказках. Мультфильмы учили детей не просто тому, «что такое хорошо и что такое плохо», но и тому, как надо познавать мир. Скажем, сказка «Кто сказал «Мяу»?» В.Сутеева. Щенок, ища разгадку таинственного «мяу», знакомится с обитателями двора, узнает, что звери отличаются друг от друга не только звучанием. Есть такие, кто пытается ужалить, обидеть, есть и с кем дружить. К Щенкам — одно отношение, к Лохматым Псам — совсем другое. Сам щенок в процессе поисков впервые переходит со щенячьего «ав-ав!» на взрослое собачье «Р-р-р-р-р!», осознавая, что к чему в этом мире.

Казалось бы, как можно — в детской литературе — преподнести сюжет «ребенок познает мир»? Да только так — доброй притчей... Что, согласились? Значит, вы тоже тупые русские, которые не в состоянии достигнуть полета мысли настоящего свободного литератора (художника). Вот вам другой пример детской литературы, «оттуда».

Вот сказка для израильских детей от В. Хольцварта и В. Арльбруха. Hазывается «Про маленького крота, который хотел знать, кто накакал ему на голову». Вот такая интрига. И замечательные иллюстрации — книжка-то детская, должна быть с картинками.

Кротик начинает расследование, предъявляя вещественное доказательство на голове, которое носит, не пытаясь отчистить, до конца книги. Знакомится с окружающими животными. И открывает для себя, что нагадить на голову может практически любой. Сколько зверей, столько и способов. Разнообразие дерьма поражает воображение. Кротик едва успевает уворачиваться, впрочем, иногда его все же задевают брызги от доказывающих свою непричастность. В конце концов компетентные мухи помогают Кротику опознать виновного, и справедливость торжествует — он гадит на голову обидчику.

Если думаете, что это я выдумал — то смотрите сами: http://vzasos.ru/cgi-bin/topic_ show.pl?tid=5631, там и картинки есть. Причем взятые из чешского перевода. То есть пригодность подобных притч для развития детей (а развитие всегда идет в каком-либо направлении) не вызывает сомнения не только в Израиле, но и как минимум еще в одной «цивилизованной стране».

И снова спрошу — вы представляете себе русскую сказку с подобным сюжетом? Лично я так и не смог, как ни старался...

Пример четвертый, уже не детский. Стандартным обвинением против русских является стукачество — мол, при Сталине все друг на друга доносили за политические анекдоты и дружно уезжали в ГУЛАГ на десять лет. Ай-ай, какие нехорошие русские!

Но, извините, ни для кого не секрет, что на Цивилизованном Западе институт стукачества развит чрезвычайно. Только, видите ли, на Западе стукачество — это двигатель прогресса и стремление к порядку, а в России — генетическое вселенское рабство русской души. Gazeta.RU так честно и пишет:

«В конце концов, в цивилизованной Швейцарии попробуйте припарковать машину с пересечением линии соседней частной стоянки. Застучат тут же. Другое дело, что традиции здесь имеют различные истории и еще более различные контексты. Любовь и привычка к порядку и результаты специализированного генетического отбора ленинско-сталинского периода не имеют между собой ничего общего».

Конечно-конечно, на Благословенном Западе и облака перистей, и солнце круглее, и стукачество благороднее.

Процитирую с некоторыми купюрами отрывок из рассказа о так называемой «корпоративной дисциплине» по американскому образцу:

«Зарплата, в принципе, высокая. В принципе, потому что существует разлапистая система штрафов, при неукоснительном соблюдении которой от солидного жалованья остается примерно половина. Ну, например, за минуту опоздания — доллар штрафа. Это еще хоть не вызывает дополнительных вопросов. (Далее идет длинный список штрафов). 30 процентов от штрафа провинившегося идет серебряным потоком к стукачу. Ну, то есть, увидел коллегу без галстука — сбегай, доложи, получи 4 с половиной доллара честного заработка. Жрет, подлец, сникерс — получи 15. ...а чтобы Иуда был белым и пушистым, весь компромат надобно сливать на специальный корпоративный ящик секретным файлом. ...два раза в день на этот ящик обязан сливать файло каждый сотрудник. Утром и вечером. ... Макс, хлебнув еще порцию водки и запив ее, как положено, пивом, рассказал, что первые недели две он никого не вкладывал. Не приходило в голову. Потом его вызвал Спайдермен и спросил — что за игнорирование корпоративной этики, неужели у нас в компании нет нарушителей таковой, быть такого не может. Стучи, приказали Максу.

Он набрался смелости и предложил четырем курящим оригинальный план. Поскольку стучать требовали со всех и на всех, а к тому же говорили, что это хорошо и правильно, то надо было только с юмором на это все посмотреть. Четыре мушкетера установили квоту в 50 баксов в месяц. С этого дня Макс точно знал, что как минимум он раз в месяц не прицепит бейджик. Или два раза придет небритым. Или три раза не оденет галстук, а на пять баксов ему пришьют еще какую-нибудь мелочь. Чтобы разнообразить процесс, менялись по несложной схеме. Сегодня Макс стучал на Сергея, а через три дня Сергей стучал на Бориса. Борис, соответственно, на следующей неделе указывал на нарушения Геннадия, а уж Геннадий-то никак не мог оставить Макса в покое и вкладывал нарушителя офис-стайла по полной программе.

Смысл заключался в том, что сотрудник не выделялся из общего ряда дятлов. Тогда его оставляли в покое».

И опять стандартный вопрос — как, нормально такое поведение для русского? Вопрос о том, что представляет собой психика таких вот офисных дятлов, я опускаю.

Обратите внимание: дело даже не в том, сколько стукачей в процентном отношении в том или ином народе, а в общественной допустимости явления. В «демократических и цивилизованных» странах стукачество узаконено, является общественно приемлемым деянием. В России же во все времена стукачи презирались, поговорка «доносчику — первый кнут» имеет свое историческое обоснование.

Пример пятый, последний. Старая статья про геноцид русских в Чечне в «Известиях».

«Лидия Ивановна — председатель Форума переселенческих организаций, одной из старейших российских правозащитных организаций. ...

– Вот на этом самом диване в 93-м сидели русские из Грозного. Они рассказывали, как каких-то старушек чеченцы душили шнуром от утюга, мне это особенно запомнилось. Но рассказывали как-то спокойно, без надрыва. А мы тогда занимались армянами из Баку. Когда я этих армян увидела, я почувствовала, что это самые несчастные люди на свете. А с русскими я этого почему-то не почувствовала. Не знаю, может, недостаточно громко кричали? А потом пошел вал беженцев-чеченцев. И я должна признаться — мы искренне считали, что должны отдавать предпочтение им перед русскими. Потому что чувствовали перед ними историческую вину за депортацию. Большинство правозащитников до сих пор придерживаются этого мнения».

Обратите внимание: «маленькие, но гордые народы» вполне способны убрать свою гордость, когда им выгодно, и начать давить на жалость. Это, знаете ли, надо уметь. Русские — которых все, кому не лень, обвиняют в том, что они «только ноют и жалуются» — как раз этого-то делать не умеют. Не в характере. Случилось что-то — надо стиснуть зубы и преодолеть. Да, русский может сломаться (скажем, спиться), но жаловаться, вымаливая подачки, не будет. Сравните по критерию национальности даже такой контингент, как нищих. Русская старушка, стоящая в метро с протянутой рукой, самим своим видом вызывает понимание, что ей стыдно. Она понимает, что ее занятие — недостойно, но у нее не осталось другого выхода. Сравните ее поведение с попрошайкой разновидности «нацменка с дитем». Обычно дите бегает по всему вагону метро, дергает за рукав, бухается на колени перед пассажирами, умильно смотрит в глаза, грязнющими ручонками пытается обнять за ноги — пару раз приходилось даже давать легкий пинок, чтобы отстало. Какое тут понятие о стыде? Это — спектакль по разводу лохов, не более того. Оформление своего горюшка на публику.

Даже сидя посреди озера слез, публично напущенных для сердобольных, они в то же самое время бесконечно презирают тех, кого разводят на жалость. Что логично: обманываемый, пусть даже с помощью жалости — лох, а лох всегда презираем.

Представляю себе, как жалко выглядели чеченские беженцы — и с каким невыразимым, запредельным презрением они смотрели на глупцов, которые их жалели и «устраивали им всякие дела».

Но, пожалуй, хватит примеров — при желании каждый может продолжить список самостоятельно. Порекомендую еще «НеПутевые заметки о США» К.Симоненко (zametok.net) — сведения из первоисточника. Там много «просто про быт», но немало и сравнительной психологии — особенно если уметь анализировать прочитанное.

Попытки научного социологического исследования темы национальных характеров редки, все же тема «неполиткорректная». Однако не так давно (2001г) было проведено исследование Татьяны Лопухиной «Восприятие крымских татар молодыми крымчанами иных национальностей». Сами крымские татары нас интересуют мало (Их респонденты рассматривают прежде всего как представителей депортированного народа, при этом отмечая, что они — злые, злобные и злопамятные. Кроме того, они хитрые, наглые, жестокие и мстительные. Это грязные люди, в массе своей занимающиеся торговлей на рынке. Мусульмане и выраженные националисты. Замечена следующая закономерность: чем плотнее общение с крымскими татарами (на рабочих местах, в учебных заведениях, в быту — соседи, рынок), тем негативнее (в массовом, а не единичном случае) к ним отношение представителей иных национальностей и тем резче оценка их моральных качеств, интеллектуального уровня и т.д.). В рамках публикуемой статьи представляет интерес обобщенный портрет русских, который был исследован для сравнения:

«Прежде всего, это добрый, добродушный человек, откровенно любящий выпить и предпочитающий при этом исключительно водку. Образ русского человека однозначно связывается с Россией и ее столицей — Москвой. Русские — сильный и умный народ. Это четко выделяемая, определяемая национальность. Для многих они символизируют Родину: это родной народ, родные люди. Их считают красивыми и простыми, но при этом ленивыми. Русский — это прежде всего просто человек. ... Животное, образ которого всплывает в воображении при мыслях о русском, — это медведь. Русские олицетворяют собой и славянскую идею, славян. Они гостеприимные, веселые, открытые, честные люди, представляющие великий народ, который по-прежнему связывают с таким государством, как СССР».

Как видите, описание весьма отличается от тех, которые любят давать русским, можно сказать, официально. Если бы политика дискредитации русского народа не поддерживалась на государственном уровне, то не было бы соответствующего устойчивого паттерна в СМИ.

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ДУХ

Можно обратиться и к более надежным данным, чем опрос. Важнейшую роль в этно-дифференциации играет язык: он выступает одним из важнейших объективных факторов как возникновения этноса, так и его дальнейшего развития. Показательны в этом смысле исследования филологов с использованием ассоциативных словарей. Ассоциативное поле того или иного слова-стимула помогает воссоздать определенный фрагмент миросозерцания этноса, а сравнительный анализ количества ассоциаций, вызываемых различными словами, делает возможным выделение «ядра» современного языка — наиболее значимых понятий в нем.

Интересной иллюстрацией этой исследовательской программы является анализ современного английского языка (Залевская А.А. Слово в лексиконе человека: психолингвистическое исследование. Воронеж, 1990). В английском языке можно выделить около 75 слов («ядро лексикона»), для которых характерно большое число ассоциативных связей, значительно превышающее среднее для других вербальных единиц. В порядке уменьшения количества связей: «me» (1071), «good», «sex», «no», «money» и т.д. Позднее этот же подход был применен к анализу ассоциативного тезауруса современного русского языка (Уфимцева Н.В. Русские глазами русских / Язык — система. Язык — текст. Язык — способность. М., 1995). Ядро языкового сознания для носителя русского языка оказалось принципиально иным: «человек» (773), «дом», «нет», «хорошо», «жизнь», «плохо» и т.д. Различия национальных характеров видны сразу. Если для англичанина на первом месте стоит даже не «Я», а «me» — «моё», что весьма показательно, то у русских «я» стоит лишь на 36-м месте.

При этом «человек» у русских ассоциируется с прилагательными: — «хороший», «добрый», «разумный», «умный»; это человек «дела» и «слова». (Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания / Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 1996.)

И совсем уж показательным является сравнение отношения ко главному общечеловеческому божеству — деньгам. Слово «деньги» (связано с 367 стимулами в русском сознании, занимает 9-е место в ядре лексикона) и «money» (соответственно 750 и 6-е место для англичан). Уже видно, что нацеленность менталитета на деньги отличается весьма значительно. Еще нагляднее сравнение ассоциативных полей. В сознании русских деньги прежде всего «большие», «бешеные»... Деньги «нужны», «не пахнут». Из 537 слов-реакций на стимул деньги только 9 связаны с понятием «работа». Типичные действия, ассоциируемые русскими с деньгами, это: «тратить» (259), затем «платить» (142), «получать» (109), «получить», «отобрать», «делать», «брать», «отнять», «требовать», «менять». В качестве реакции на слово «вор» деньги встречаются 5 раз, а на слово «рабочий» — только один раз».

Совсем иначе обстоит дело с деньгами в сознании англичан. Деньги ассоциируются у англичан с «мешками», «наличными», «золотом», «богатством». Обратный же словарь показывает, что деньги чаще всего связаны в сознании с «кошельком», «копилкой», «банком». Деньги воспринимаются как «финансы», «пособие», «сбережение», «расходы», «счета», «взятка», «плата» и т. д. Разумеется, носители английского языка деньги тоже тратят (53), но они их и зарабатывают (49), инвестируют (49), возвращают, вкладывают, дают, откладывают и экономят.

Отличия в восприятии однозначны. Для русских деньги не являются самоцелью, они их тратят; для англичан же деньги — это финансы мешками. Богачество всякое, которое они очень любят и уважают. Негативных ассоциаций деньги у них не вызывают вообще. Не бывает денег шальных и грязных — только заработанные и не пахнущие.

Рискну сказать, что подобное восприятие характерно не только для англичан, но и для всей «цивилизованной Европы и Америки». Кстати, это исследование показывает, почему для русских не подходит экономическая модель «человек человеку — эффективный собственник». Эта модель для русских попросту чужда, и, внедряемая либералами искусственно, не просто калечит судьбы миллионов русских, после многих лет честного труда оказывающихся вдруг «рыночно невостребованными», но и разрушает русскую этику, то, что можно назвать «душой народа» — выхолащивая его в профессионального покупателя общества потребления.

Разговоры о том, что «умом Россию не понять, аршином общим не измерить» в разных вариантах встречаются достаточно часто. И нередко в контексте: «Да, мы вот такие, что Цивилизованный Запад нас понять не может, зато у нас Духовность повышенная». При этом, заметим, всегда идет сравнение с Западом. Между тем Восток нас тоже как-то не очень понимает. К этой же проблеме относится и так называемое евразийство, и стремление объединить судьбу русского народа с судьбой белой расы в целом. Но в существующей исторической действительности это игра в одни ворота. Запад уже не раз в новой и новейшей истории откровенно грабил Россию (конечно, через посредников, имеющих российское гражданство) и использовал ее в своих целях. Вспомните хотя бы Первую и Вторую Мировые войны — кому они были выгодны? Отнюдь не России и не Германии…

ВИДЫ ОБЩЕСТВ

Но разговор о «бремени белого человека» у нас еще впереди, а сейчас мы говорим о русском характере. Согласитесь, что русские понимают себя вполне адекватно — на то они и русские. Непонимание идет именно от других наций. И даже не отдельных, а именно от конгломерата «Запад». Про «Восток» обычно просто умалчивают, так как «Цивилизацией» сейчас принято считать именно Запад (Европу + Америку). Непонимание менталитета друг друга многопланово (примеры я приводил в первой части статьи), но в этой конкретной работе я рассмотрю, на мой взгляд, определяющий аспект — устройство социума в плане соотношения индивидов. В этой модели Запад соответствует так называемой атомизации населения; Восток — коллективизации; Россия же издавна шла своим путем — общинным.

Что же означают эти понятия?

Атомизация населения — это разделение на отдельных индивидов. Именно те самые «винтики», про которые так много кричала антисоветская пропаганда. Главный принцип — стандартизация и взаимозаменяемость. Человек в этой системе рассматривается не как личность, а как сумма своих свойств — профессиональных и индивидуальных. Вторые проверяются на соответствие общепринятым нормам. Никаких общественных «горизонтальных» связей в этом случае практически не предусмотрено. Человек человеку — Эффективный Собственник. Например, американские студенты не просто не дают друг другу списывать, но и радостно закладывают соучеников по этому поводу. Для русских студентов такое поведение, как сами знаете, не характерно. Причина элементарна: первые рассматривают друг друга как конкурентов, вторые — как товарищей. Описание «стандартная работа в офисе атомарного социума» было приведено в первой части.

Еще один пример — брачный контракт. Очень соответствующий духу атомарного общества, но вызывающий недоумение в среде русских. Ну да, бывают — и нередко бывают! — ситуации, когда при разводе было бы куда удобнее, чтобы такой документ существовал; но вот составить и подписать его заранее… Между тем в атомарном обществе в подобных контрактах считается нормой оговаривать не только имущественные вопросы, но и, простите за подробности, частоту и продолжительность интимных встреч мужа и жены.

Коллективизация как суть общества — это противоположность атомарности. При таком устройстве социума индивид рассматривается исключительно как часть коллектива. Именно такой подход характерен для Востока. Собственно говоря, сутью является даже не это, а уход от личностного, что и проявляется в социуме соответствующим образом. Востоку присуще стремление «слиться со всем миром», избавиться от «я» (которое является «священной коровой» Запада), как тому учит буддизм. Впрочем, именно буддизм — продукт восточного менталитета, а не наоборот. Вспомните идеалы служения самураев: все сводится к тому, что личные желания не имеют значения, но лишь Идея представляет ценность.

Эти две крайности составляют стандартную человеческую дихотомию. Человечество вообще склонно к представлению мира черно-белым. И люди, пытаясь определить место России, никак не поймут — а где место русских? Атомарное общество явно конфликтует с ценностями народа — это легко видеть на примере того, что происходит сейчас. Восточный подход русским свойственен ничуть не более. Наглядной иллюстрацией служит то, что в русских исторических документах сохранялись имена рядовых воинов, а не только «отряд сражался под командованием такого-то большого военоначальника».

Стандартное мышление обывателя требует ясной и четкой картины без полутонов — и мессии азиатчины и европеизации суетливо мечутся туда-сюда, сталкиваясь друг с другом.

На самом деле всё просто: русские не принадлежат ни Азии, ни Европе.

Азии они не принадлежали никогда, а современная Европа давно уже деградировала от ценностей белой расы до уровня общечеловеков: здесь даже не требуется специальных примеров, достаточно иногда смотреть новости. Так что в ближайшем прошлом и настоящем Россия не идет (пока еще, хотя и толкают в этом направлении) ни по пути политкорректного мультикультурного Запада, ни по азиатскому пути. Россия — это не Запад и не Восток; и следование соответствующим шаблонам заведомо проигрышно. У русских — свой путь.

Существует третье устройство социума — общинное. Было бы ошибкой рассматривать его просто как промежуточное между атомарностью и всеобщим коллективизмом. Отличие принципиальное, на качественном уровне. Первые два типа социума по сути противоречат становлению Личности, если определять термин не упрощенно как «социализированный индивид», что, по сути, является синонимом индивидуальности. Но, как писал еще А. Н. Леонтьев: «Личность не равна индивиду». Я определяю личность как эволюционно-прогрессивную форму существования субъективного разума, характеризующуюся наличием осознанно сформированного мировоззрения (системы внутренних принципов), а также развитием интеллекта и воли, достаточным для того, чтобы этими принципами руководствоваться. Важно: личность можно разработать в себе только самостоятельно, тщательно прорабатывая психику; при этом любая личность всегда уникальна, хотя вполне может иметь общие черты с другими личностями.

С коллективным типом социума все понятно: он по определению стремится к нивелированию индивидов внутри каждой социальной страты, приравнивая человека к выполняемой им функции. Этика выражается формулой: «Если никто не будет чего-то делать, то и я не буду».

Роль этических законов здесь играют прежде всего разнообразные запреты, или табу. Они, как правило, мотивированы прошлым: достаточным аргументом против совершения какого-то действия является тот факт, что раньше так не делали, или перестали делать достаточно давно. Так что можно сказать, что вторая этическая система вообще ориентирует людей на прошлое как на источник знаний и основных ценностей. Такие общества консервативны, поскольку всякое новшество (особенно новое поведение) встречается в штыки: для того, чтобы всем начать поступать по-новому, кто-то должен первым подать пример, а если больше никто так себя не ведет, поведение новатора автоматически объявляется безнравственным, особенно если это поведение касается всех, а не является его личным делом. Кроме того, количество всякого рода запретов в таком обществе неуклонно возрастает с течением времени.

Атомарное общество, казалось бы, должно являться в этом плане противоположностью — каждый индивид сам за себя, и свободен делать что хочет. «Живи и давай жить другим». Но способствует ли такой подход становлению личности? Нет, поскольку такая этическая система ориентирована на настоящее. Это, собственно говоря, и есть либерализм как таковой: каждый имеет право сходить с ума по-своему. При этом вопрос о разумности и т. п. каждого конкретного «схождения» не ставится в принципе.

Либеральный социум — это общество потребления, когда главной ценностью является удовлетворение сиюминутных потребностей. Личность здесь может вырасти лишь вопреки общим тенденциям.

Личность не может быть аморфной и зацикленной на прошлом или настоящем, она всегда устремлена в будущее. Что обозначает как отсутствие слепого следования традициям, так и понимание того, что есть нечто более ценное, чем сиюминутные удовольствия.

ОБЩИНА

Общинное устройство относится не только к первобытно-общинному строю. Сутью такового социума является вовсе не обобществление орудий труда и прочее в том же духе, а добровольное объединение группы индивидов для решения определенной задачи на основе самоуправления. При этом разговор идет не столько о крестьянских общинах, выделяемых по территориальному признаку, сколько о самих принципах существования, основанных на принципе «я помогу соседу сегодня, завтра он поможет мне», что осуществимо где угодно — хоть в заводском цеху, хоть в научной лаборатории. В идеале это и есть ницшеанское «превосходство каждого перед каждым в известном отношении».

В коллективно-восточном типе общества такого нет: в случаях, когда требуется работа всего коллектива, есть правила, по которым все и выполняется. Большой начальник отдал приказ, меньшие начальники довели его до рядовых и проконтролировали выполнение. Мотивации «изнутри» здесь отсутствуют.

Атомарный тип общества вообще не особо озабочен судьбой своих членов — каждый выкручивается сам, как может. Конечно, социальные механизмы в современном западном обществе существуют (часто — весьма бюрократически развитые), но они рассчитаны на работу при нормальном течении дел, форс-мажор выводит их из строя: вспомним, что недавно творилось в Нью-Орлеане.

Взаимодействие индивидов в общине отличается наличием общего дела. То есть каждый член общины считает это дело важным для себя лично и для всех в целом. Это не работа «на дядю» и даже не абстрактно «на государство», это именно работа на себя, и при этом одновременно — на всех принимающих участие в таковой. В таком коллективе не может быть нездоровой конкуренции вида «подсидеть соседа» — ведь это причинит вред тому самому общему делу, которое «своё» Конечно, паршивые овцы находятся везде, но это не считается нормой.

Такое устройство мини-социумов не подразумевает пожизненной принадлежности к одной и той же общине (такой шаблон восприятия относится к крестьянским общинам, привязанным к земле). Вполне возможен переход из одного коллектива в другой — как постоянно, так и временно. Например, крестьяне на Руси издавна работали артелями в те времена, когда не требовалось обрабатывать землю. В качестве справки: русскими артельщиками с 1838 до 1917 года было построено 90 тысяч километром железных дорог. Менее тысячи артельщиков построили за десять лет Транссибирскую магистраль. К 1917 году насчитывалось 6300 артелей с 24 миллионами артельщиков.

Уникальностью общины является то, что в ней нет стремления к уравниловке, пренебрежения личными качествами индивидов; наоборот — умельцы ценятся. При этом межличностные отношения достаточно тесны, при работе необходимо учитывать интересы других — иначе не получится эффективной работы. Такой подход автоматически приводит к пониманию необходимости разумного самоограничения, ответственности. Что при прочих равных условиях способствует становлению личности куда в большей степени, чем два других вида социальных отношений.

Еще не так давно, когда на Руси еще не вводили либерализм и сопутствующие явления, для большинства критериями «хорошести» работы являлись её интересность, расположенность поближе к дому и хорошие отношения в коллективе. Простейшие бытовые ценности, но с точки зрения социологии и культурологи они говорят о многом.

СТАНОВЛЕНИЕ РУССКОГО ХАРАКТЕРА

Менталитет народа во многом зависит от привычной среды обитания. Приведу большую цитату из книги Владимира Ларионова «Расовые и генетические аспекты этнической истории русского народа»:

«Географические особенности ландшафта России — преимущественно равнинные, плоские поверхности и большие расстояния между значимыми населенными пунктами — способствовали развитию неторопливости. Русскому этносу чужда стремительность даже тогда, когда обстоятельства вынуждают действовать оперативно («Поспешай медленно!»). Наличие большого количества свободных территорий и богатые полезными ископаемыми недра избавили русских от необходимости экспансии и насильственного захвата земли.

Славяне занимались тяжелейшим трудом — подсечным земледелием, артельно корчуя под пашни лес. Но пашни истощались и приходилось приниматься за новую расчистку посевных площадей. Естественно, частной собственности на возделанную таким образом землю и другие «средства производства» в принципе не могло быть.

Переселившись из Сибири в Европу, русы вступили в полосу непрерывных войн, которые укрепили в них общинный дух: успешно защищаться от наседавших врагов можно было, лишь сомкнувшись плечом к плечу. Возможно ли представить тогдашнего русского, дающего сородичу деньги «в рост»? Или заставляющего товарища на себя батрачить? Конечно же, нет! Поэтому «национальная доминанта» природных русаков реализуется в их отвращении к частной собственности на землю и средства производства, в их отвращении к ссудному проценту, к индивидуальной наживе. В наше время — в неприятии «рыночных» реформ. Эта доминанта включает чисто русское понятие о социальной справедливости, которое коммунисты приписали себе как теоретическое достижение. На самом же деле выработано оно было в специфических условиях возникновения русской общины».

Пресловутая широта русской души берет начало именно в огромности территорий. Причём дело даже не в огромных запасах полезных ископаемых, а в том, что русский человек без проблем «вмещает в себя» всю эту огромность — что не свойственно ни одной другой нации. Возьмите практически любую страну со сколь-либо значительной территорией и посмотрите на языковой состав ее населения. Без учета современных мигрантов, а именно историческую картину. Получается интересно: население, которое принято считать одной нацией, говорит на весьма отличающихся языках. В некоторых странах имеется более одного государственного языка. Скажем, в Канаде — английский и французский, в Китае — свой диалект чуть ли не в каждой провинции, литературный немецкий (Hochdeutsch) потому и имеет специальное название, что весьма отличается от местных диалектов, которых в Германии более десятка. Причем речь идет не о местном колорите, включающем слегка отличное произношение и некоторое количество слов, а о серьезном отличии, часто даже более сильном, чем у русского языка и украинского. Ситуация, при которой жители Петербурга, Архангельска, Астрахани и Владивостока могут (и могли всегда) общаться, не испытывая совершенно никаких лингвистических затруднений, вызывает у некоторых иностранцев чувство искреннего изумления.

Территориальный ресурс, помимо «материального», есть ресурс психологический. Это способность, расселившись на одиннадцать часовых поясов, не утратить при этом культурной общности и идентичности. Сейчас не так уж редко можно услышать заявления о вопиющей несправедливости — русским-де принадлежит слишком много природных ресурсов. Однако можно привести контрпример: когда-то давно большое и могучее племя франков завоевало огромные территории. Настолько огромные, что они попросту не поместились в их франкских мозгах, и вместо франков возникли две отдельные нации: французы и немцы.

Все просто: русские головы вполне подходят для того, чтобы вместить в себя шестую часть суши. Ни немцы, ни французы не справились бы, выпади на их долю вышеупомянутая «вопиющая несправедливость». Территории бы никуда не делись, но ни с чем не сравнимым преимуществом цельного владения не воспользовался бы никто: возникло бы штук пятнадцать Франций, переркгивающихся между собой, причем частично — при помощи переводчика.

Кто-то хочет сказать, что утверждение голословное? Что ж, приведите контрпримеры. Даже Америка, которая, казалось бы, населена потомками эмигрантов одной нации, из одного места (и одной религиозной веры), позже разделилась: северянину не так легко понять техасский выговор.

Сюда же относится и часто высмеиваемая черта русского менталитета — его чрезмерная масштабность. «Зато мы делаем ракеты» и все такое. Но такой смешок идет, во-первых, от мещанского понимания «смысла жизни» («свой свечной заводик» — помните?), а во-вторых, от элементарной зависти. «Верхняя Вольта с ракетами»? Посмотрите на глобус.

Нельзя упускать из вида и климат: годовой перепад температуры даже в центральной России — 50 градусов, а не около 20, как в Европе. Суровый климат Руси позволяет заниматься сельскохозяйственными работами только 4-5 месяцев в году, в то время как в Европе сельскохозяйственный сезон длится не менее 8 месяцев.

Проживание в таких климатических условиях выработало огромную силу воли и упорство в борьбе за выживание. Обратите внимание, что жизнь в условиях значительного годового перепада температур гораздо сложнее, чем «только при жаре» или «только в снегах» — надо уметь выживать сразу в нескольких климатических условиях. Сравните сами развитие белой расы с африканцами и жителями Крайнего Севера.

Суровость и скупость природы научили русского человека быть терпеливым — народная мораль близка к стоической, хотя никогда не оформлялась в виде какого-либо философского учения. Упорная, непрерывная борьба с суровой природой породило в русских практическую направленность и рациональность ума. Русские не склонны к мечтаниям, у них есть более важные насущные дела; но если уж находится время «на помечтать», то мечты не ограничиваются «как бы мне поменьше работать и побольше заработать» — это ценности атомарного общества. Русские любят помечтать с размахом: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным». В принципе, это можно при желании назвать недостатком русского характера — особенно в рыночных условиях.

«Прометеевский человек не хочет видеть сущность мира иной, чем она есть; он лишь хочет упорядочить его, использовать, овладеть им. Русский же хотел бы видеть мир иным в самой основе. … Конечной целью западной культуры является не борьба с силами земли, а состояние всеобщей безопасности, порядка и благосостояния после победного окончания борьбы. Ее цель — мещанство…» — В. Шубарт, «Европа и душа Востока»

Рационализм, расчетливый и прагматичный подход к жизни не всегда помогает великороссу, так как своенравие климата порой обманывает самые скромные ожидания. Поэтому иногда русский человек предпочитает выбрать очертя голову самое что ни на есть парадоксальное решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги. Эту наклонность дразнить счастье, играть в удачу В. О. Ключевский назвал «великорусским авосем», а в терминах психологии это называется развитой интуицией. Обратите внимание, что, несмотря на «авось», русскому народу азарт как таковой не свойственен.

Необходимость владения множеством навыков для выживания породила универсальность в работе: «Мастер на все руки» — это именно русская поговорка, в той же Европе деление на крестьян и ремесленников-цеховиков шло изначально с узкой специализацией. Вероятно, влияние оказала и протяженность дорог: невозможно торговать всем, что нужно для хозяйства, подавляющее большинство изделий надо изготавливать на месте. Разнообразие требуемых навыков естественным образом породило смекалку — «голь на выдумки хитра».

Конечно, подобные условия существования породили не только похвальные качества характера, но и те, которые смело можно назвать отрицательными. Скажем, патернализм в нас проявляется слишком сильно. С другой стороны: что считать положительным, а что — отрицательным, можно решать, лишь определив, «с чьей точки зрения и в каких условиях». Та же тяга к натуральному хозяйству мешает индустриальному развитию, но зато являет все свои преимущества во время интервенции — а на Русь ходили войнами испокон веков.

Как я уже неоднократно писал в этой серии статей, против русских ведется широкомасштабная информационная война; в обсуждаемой теме национального характера также существуют свои устойчивые мифологемы. Давайте обсудим самые распространенные: лень, пьянство и «рабский менталитет».

«РУССКАЯ ЛЕНЬ»

Миф утверждает, что русские попросту ленивы. Но достаточно копнуть хотя бы один слой «вглубь», как миф рассыпается на глазах. Его главное основание: русский человек любит отдыхать, значит, он не любит работать. В таком явном виде прокол в логике очевиден: если некто любит поспать, значит ли это, что он не любит бодрствовать?

Русские — лентяи? Но в нашем климате только для того, чтобы выжить, необходимо постоянно работать. Даже деревенские молодежные посиделки неизменно совмещались с рукоделием. Образ Емели, лежащего на печи, за которого все делается само собой, «по щучьему велению» — не от лени, а от постоянного сверхнапряжения, от мечты об отдыхе, это реакция на труд от зари до зари. Кстати, покажите мне хоть одну сказку любого народа, в которой герой хотел бы работать целый день.

При этом у русских, в отличие от множества других народов, нет сказок с сюжетом «на халяву привалило богатство»; богатство в наших сказках всегда заслужено. Более того — оно не является самоценностью. Вот такой русский дурак с точки зрения европейца — он не считает богатство самым главным в жизни.

Русская работоспособность в первую очередь — аккордная, авральная. Посев, уборка урожая осуществляются в очень сжатые сроки, они не могут ждать. А после аккордной работы логично не менее аккордно отдохнуть. Именно это трудно понять европейцу, привыкшему к работе строго по расписанию.

Способны ли русские к упорному систематическому труду? Посмотрите на Новгород, где дороги из десятилетия в десятилетие, из века в век мостились десятками рядов деревянных мостовых, на русские города, каждое столетие по несколько раз выгоравшие дотла — и за пару лет отстраивавшиеся, и каждый раз строившиеся на века.

Впрочем, передаю слово социологу и мыслителю Виктору Милитареву:

«Но более важным мне кажется характер трудовой этики… В основе ее лежит неприятие нашим народом власти Маммоны, обожествления денежной культуры, свойственной среднестатистическому гражданину Западной Европы и США. Когда американцы говорят — любой труд почетный, это относится к такому труду, за который платят деньги. Когда ту же фразу говорит русский, он имеет в виду, что любой труд социально полезен, а значит, может быть интересен. Шахтер добывает уголь для страны, инженер в НИИ занимается творчеством на благо Родины. Но в первую очередь трудовой энтузиазм связан с интересностью работы.

Хорошие отношения в коллективе — это значит, что, вопреки реальности (она сводится у нас к тому, что в большинстве случаев начальники наши редкие хамы, а подчиненные — лизоблюды), идеалом являются нормальные демократические отношения. Когда все — друзья или, по крайней мере, приятели, считающие, что все занимаются своим делом. Работа недалеко от дома — содержит некие тонкие, отчасти от общины, отчасти от артели, представления о ритме трудовой жизни, очень непохожем на западный.

Западная жизнь была построена на механической модели равномерного труда, от мануфактуры до конвейера. Русским она совершенно ненавистна. Община жила тяжелым трудом в страду, но зимой отдыхала или занималась промыслами.

Всюду, где у русского есть возможность готовиться к экзаменам за неделю перед сессией, он, как правило, сдает предметы на одни пятерки. И при этом, если предметы полезные и нужные, помнит их всю жизнь.

В этом содержится еще одно важное составляющее нашей трудовой этики. Мы хорошо знаем, что такое труд, любим работать, но мы также очень ценим праздность и отдых, что отсутствует в классической протестантской и католической модели. И потому, когда сейчас Запад захлестывает волна гедонизма, она оказывается плохо совместимой с традиционной этикой.

Русский человек считает, что работу надо обязательно сделать. Но если ее можно сделать за два дня, то лучше так, чтобы оставшуюся неделю отдыхать. Если ее можно сделать дома, то лучше так и поступить, приходя на работу раз в неделю для проведения планерок. Так что на нашу мораль хорошо ложится постиндустриальная модель работы, в том числе с распределенным надомным или удаленным трудом. Действительно, среднему русскому человеку невыносима мысль о каждодневном присутствии от и до. Стоит обеспечить нормальный трудовой график, и мы побеждаем своих конкурентов».

«РУССКОЕ ПЬЯНСТВО»

Этот миф устойчив и среди самих русских — мол, посмотрите на алкашей-соседей! Но, ведя разговор о характере народа, надо основываться не на исключениях, хотя и весьма заметных, а на всем народе — причем не только в современности, но и в более ранней истории (свойственно пьянство народу как таковому или же вызвано в настоящем времени какими-либо причинами).

Изначальными, первыми по времени и доминирующими в течение всего периода Древней Руси (IX–XIV вв)., являются алкогольные напитки, сырьем для которых служили березовый сок, виноград, мед. При этом виноградные вина были редки, использовались знатью или же в ритуальных целях. Хлебное вино (водка) возникла в XV-м столетии (см. В. В. Похлебкин, «История водки»).

Как практически везде и во все времена, производство водки было объявлено государственной монополией. Для пополнения казны целовальникам предписывалось «питухов от царевых кабаков отнюдь не отгонять» и «кружечный сбор сдавать в цареву казну против прошлых с прибылью», то есть призывали всячески расширять сбыт водки. Проще говоря, народ спаивался специально.

Тем не менее, мы говорим все же не о «питухах», а о народе в целом. И. Г. Прыжов в работе «История кабаков в России» пишет: «Питие не было пороком, разъедающим народный организм. Оно составляло веселье, удовольствие, как это видно из слов, вложенных древнерусским граматником в уста Владимира: «Руси есть веселие пити — не может без того быти». Но прошли века, и ту же поговорку дилетанты от науки стали приводить в пример русского пьянства». Поясняю: пить на Руси принято во время веселья, праздника, но никак не в будни. Если бы алкоголь был бы повседневной нормой жизни, упоминания о веселье не было бы: каждый алкоголик знает, что пьянство — это тяжелый труд, говоря словами старого анекдота.

Да, русские пьют — и пьют немало; по способности сесть и выпить за один присест большое количество водки нам в мире мало конкурентов. Похожие легенды ходят об ирландцах, но я лично не проверял.

Однако вопрос многоплановый, и его надо рассматривать с разных сторон.

Во-первых, умение выпить столько — это, как ни крути, показатель природной крепости и здоровья. Процитирую отрывок из «НеПутевых заметок о США», уже использованных в первой части.

«Как-то раз мы с моим приятелем Олегом натолкнулись на объявление в интернете о дискотеке в суперпрестижном Университете Джорджтауна… если коротко: толпы пьяных студентов валялись под/над/рядом с машинами. Пиво лилось на голову/лобовые стекла/на майки подруг и частично в глотку. Такой толпы пьяных подростков я вообще нигде не видел, даже на своем выпускном вечере. Хотя тут были далеко не подростки. Ведь в США пиво пить можно только с 21 года. Я, честно говоря, вообще слабо представляю, как так можно упиться исключительно пивом. Я бы лично столько не выпил, просто жидкости в меня столько не поместилось бы. Завидую американцам: они обладают удивительной способностью упиваться при минимальных затратах финансовых средств, я так не умею».

Я не призываю к «пить надо больше», но пить надо уметь. Помните, в «Садко» эпизод отбора желающих присоединиться? Выпить чашу зелена вина, а потом удержаться на ногах после богатырского удара. Вспомнилось: в ранней юности, читая романы Чейза и Хэмметта, я поражался умениям главных героев: зайти в бар, выпить две двойные порции виски, а затем драться, стрелять (метко) и в конце буйного дня еще и заняться любовью. Это все — после двух двойных порций без закуски! Действительно, супергерои. А потом я узнал, что порция — это вовсе не 100 грамм, а всего-навсего 20. Со льдом и содовой…

Во-вторых, если для русского человека поллитра водки является естественной порцией, это не значит, что он ее выпивает каждый день.

И наконец: по показателю потребления алкоголя в целом русские отнюдь не на первом месте. Скажем, в 2002 году, по данным сервера economist.com, на непочётном первом месте был Люксембург: в пересчете на чистый спирт — 12 литров в год. Россия же занимает в этом рейтинге 12-е место.

А по данным международной организации здравоохранения (International Health Organization) за 2004 год гран-при отдан Уганде: 19.47 литров в год (что они там пьют, я даже представить боюсь). Россия — на 19-м месте.

Теперь обратимся к истории. В 1913 году потребление алкоголя на душу населения было у нас вдвое меньше, чем в 1984 году. Более того: в ту пору по всей стране шло чисто народное движение за трезвость. Оно даже представляло опасность для государственной казны, в которой существенную роль играли водочные сборы, так что с ним начали бороться на государственном уровне. Всё то же самое: «Питухов от царевых кабаков отнюдь не отгонять»…

При советской власти ситуация с пьянством была взята под государственный контроль. Цитирую В. В. Похлебкина, который ссылается на официальный отчет делегации британских тред-юнионов, посетившей Россию и Кавказ в ноябре-декабре 1924 года.

«Первое советское правительство вскоре после октября 1917 года вообще объявило водку вне закона на время восстановления порядка в стране. Это был верный и смелый шаг. Он привёл к блестящим результатам. Уже в 1923-1924 годах специальная делегация английских тред-юнионов, инспектировавшая Россию, в своём отчете указала на то, что ни в одном из ее районов члены делегации не зарегистрировали того явления, которое было известно во всем мире как «русское повальное пьянство», и могут констатировать, что большевикам удалось создать новую психологию у рабочего класса — презрение и ненависть к пьянству… (Россия. Официальный— Изд. ВЦСПС. М., 1925. Стр. 156).

Подчеркивая изменение ситуации с водкой в стране в связи с происшедшими в ней политическими изменениями, делегация отмечала: «Продажа спиртных напитков вроде легкого вина и пива разрешена. (…) Ни в городе, ни в клубе нет буфетов со спиртными напитками, и они употребляются обычно лишь за обедом в ресторане и дома. (…) На улице иногда можно встретить людей навеселе, но для тех, кто знает дореволюционную Россию, совершенно ясно, что пьяных на улице и в общественных местах практически не стало».

Почему потребление алкоголя возросло позже и стало катастрофически большим после т. н. перестройки, и все продолжает увеличиваться? А все просто: нет пресловутой уверенности в завтрашнем дне. То, во что пытаются превратить Россию, настолько несовместимо с русским менталитетом, что народ просто не может на все это смотреть трезвыми глазами. «Критическая масса», когда берутся уже не за стакан, а за топор, еще не достигнута, и, возможно, народ окончательно сопьется раньше — этому весьма способствует как реклама «алкогольного образа жизни», так и производство неведомо кем различных эрзацев. За одни баночные «коктейли» состава «химия + вода + спирт» надо сажать всех производителей как врагов народа — в буквальном смысле слова.

Впрочем, не будем зацикливаться на современной ситуации, в том числе и с алкоголем — до этого очередь еще дойдет.

«РАБСКОЕ СОЗНАНИЕ РУССКИХ»

Честно говоря, я не совсем понимаю, откуда растут корни этого мифа. Разве что из принципа «чем больше ложь — тем легче в нее верят».

Процитирую Александра Горянина, «Мифы о России и дух нации»:

«Русский человек привык довольствоваться немногим, может жить в тяжелых условиях, для него важнее иметь средство к существованию, нежели возможность улучшить это средство. Он привык подчиняться власти и не искушен в отстаивании своих прав, зачастую ждет от власти, что она будет о нем заботиться, но сам требовать ничего не станет, жестоко страдая от несправедливости. Однако было бы ошибочно считать это рабской чертой. Подобное отношение к власти — результат горького многовекового опыта, который говорит, что смена власти гораздо чаще приводит к ухудшению, чем к улучшению, а безвластие в России — напасть пострашнее, чем вражеское нашествие. Тот факт, что русский человек не является рабом по своей сути, подтверждается его готовностью пойти на смертный бой по приказу той самой власти, которую он считает несправедливой. Как известно, народы, живущие в рабстве, не воюют за своих хозяев, а войска, набранные из рабов, разбегаются при первой возможности».

Если бы русские были терпеливым и покорным народом, то наша страна не занимала бы седьмую часть (а совсем недавно — шестую!) часть суши, а была бы приблизительно в пределах государства Ивана Калиты. При этом расширение территории шло в первую очередь вопреки центральной власти. В 1683 году дело дошло до царского указа об учреждении «крепких застав» против переселенцев, но и эта мера оказалась тщетной. Государство шло вслед за народом, всякий раз признавая свершившийся факт. «Воеводы вместо того, чтобы разорять самовольные поселения, накладывали на них государственные подати и оставляли их спокойно обрабатывать землю» (А. Дуров, «Краткий очерк колонизации Сибири», Томск, 1891).

Отдельную главу нашей истории составляет трехвековое сопротивление миллионов (!) старообрядцев всем попыткам заставить их перейти в официальную конфессию. Стоит вспомнить о партизанском движении, выручавшем Россию в двух Отечественных войнах. Ну и совсем наглядной иллюстрацией служит казачество с его заповедью «с Дона выдачи нет» — уникальное явление, не имеющее аналогов у других наций.

Может быть, миф вызван как раз тем, что крестьяне, устав от тягот, не поднимали бунты, а уходили на свободные территории? Не подходит: в истории России были и очень крупные народные восстания — Пугачева, Разина, Болотникова… Да и какой смысл просить «оказать милость», когда можно переселиться и зажить свободным человеком?

В набросках к неоконченным «Мыслям на дороге» А. С. Пушкин приводит слова своего дорожного попутчика — что характерно, англичанина: «Во всей России помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своему крестьянину доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет, чем вздумает, и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу… Я не знаю во всей Европе народа, которому было бы дано более простору действовать». Впрочем, Пушкин – поэт. Но вот министр уделов Д. А. Гурьев писал в 1811 году о крестьянах: «Они занимаются всякого рода торгами во всем государстве, вступают в частные и казенные подряды, поставки и откупа, содержат заводы и фабрики, трактиры, постоялые дворы и торговые бани, имеют речные суда».

Или, может, дело в крепостничестве? Но и тут достаточно сравнить с другими странами. Так, путешествующий по Франции Жан Лабрюйер записывает следующее: «Всматриваясь в наши поля, мы видим, что они усеяны множеством каких-то диких животных, самцов и самок, со смуглым, синевато-багровым цветом кожи, перепачканных землею и совершенно сожженных солнцем… Они обладают чем-то вроде членораздельной речи, и когда кто-либо из них поднимается на ноги, у него оказывается человеческое лицо… На ночь они прячутся в свои логовища, где живут черным хлебом, водой и кореньями» (цитату из Лабрюйера приводит Ипполит Тэн в своей знаменитой книге «Старый порядок», пер. с франц., СПб. 1907). За один 1715 год, пишет уже сам Тэн, от голода (не от чумы!) вымерла треть крестьянского населения Франции, — и, заметьте, это не вызвало даже бунта против помещиков. В маленькой Саксонии от голода 1772 года умерло 150 тысяч человек — и тоже обошлось без потрясений. Как раз в годы царствования нашего Петра I, можно сказать, первого русского закрепостителя, в Англии действовал Act of Settlement, по которому никто не мог поселиться в другом приходе, кроме того, где родился, под страхом «ареста и бесчестия», а для простой поездки в город крестьянину требовалось письменное разрешение. Все познается в сравнении, знаете ли…

Или же русские выглядят трусливыми в современной жизни? Процитирую рассуждение Константина Крылова на эту тему:

В современной русской культуре существует запрет на участие в конфликтах. В любых конфликтах. Здесь неважно, прав ты или не прав: если ты с кем-то ссоришься, ты уже воспринимаешься всеми (и самим собой) как неправый, «плохой». Нельзя «связываться», нельзя ни к кем «ссориться» — опять же, неважно, ты ли первый начал ссору или на тебя напали. Ты неправ по самому факту участия в ссоре. Именно поэтому русские зачастую ведут себя как робкие люди (таковыми на самом деле не являясь). Например, классическая ситуация. В автобусе пьяненький хам пристает к трезвым гражданам, откровенно нарываясь. Однако, все втягивают головы в плечи, не желая «связываться». Потому что потом станет стыдно: ну как же это я «поддался», как же это я «связался», «опустился». Удовольствие от участие в конфликте, счастье ненавидеть — вот основа существования жизнеспособных и конкурентоспособных народов.

Разумеется, здесь тоже есть всякие нюансы.

Ну, например, английская культура одновременно всячески поощряет ненависть и участие в конфликтах, но при этом ставит жесткий запрет на все формы явного выражения ненависти. «Джентльмен всегда ведёт себя как джентльмен» — то есть: месть должна быть невидимой. Настоящий англичанин — не бретёр (как вертлявый и пустой фразцуз), а отравитель. «С улыбочкой подсыпать яду в бокал» — это достойно джентльмена. Ну или хотя бы отпустить колкость — «ядовитое словечко». Главное — чтобы это было незаметно для окружающих. Или заметно, но формально находилось бы «в рамках приличия».

В отличие от этого, классическая французская культура (как она известна у нас) поощряет красивый конфликт — хотя бы то же самое бретёрство. «Вы наступили мне на ногу, сударь, и я требую удовлетворения!» Отсюда, кстати, и безумная популярность в России всяких «мушкетеров»: задавленные запретом на конфликтность люди дышали, как чистым воздухом, книгой, в которой восхвалялась драка ради драки, гонор ради гонора, «дерусь потому, что дерусь, потому что хожу и нарываюсь на драку» — и все это «культурно и изящно», «покачивая перьями на шляпах». По сути, «мушкетеры» были почти что порнографией для русского читателя: они всё время только и делали, что связывались — то есть совершали как раз то, что нам категорически запрещено».

Добавлю, что запрет наложен вполне понятно кем. Во-первых, он органично следует из общинности: в общине по факту все находятся в достаточно близких отношениях, и если кто-то повел себя непотребно по каким-то причинам, то ему же самому потом будет очень стыдно. Кстати говоря, во времена СССР профсоюзные и партийные «проработки» были весьма эффективны.

Во-вторых, в таком «толстовстве» ясно видно влияние интеллигенции. Честно говоря, я не исследовал этот вопрос специально, а с ходу не могу объяснить, каким образом глупость вида «Только тупое быдло с рабским менталитетом начинает возмущаться и протестовать, когда его что-то не устраивает. Тот, кто свободен и возвышен духом, сидит себе тихо и молчит в тряпочку, что бы с ним ни делали», может иметь хоть какую-то популярность. Но что взять с интеллигенции?

В-третьих, конечно, имеет значение насильственная атомизация общества, причем, наложившись на традиционную общинность, она выглядит достаточно уродливо: я вмешиваться не буду, моя хата с краю, а милицию не вызову, так как это «свой». Неприглядно, конечно, но отнюдь не является народной традицией.

Но стоит русскому человеку сбросить с себя чуждую ему интеллигентность и ощутить общинность, ситуация резко меняется.

Не знаю, доставит ли кому удовольствие прочитать это маленькое происшествие, но писать приятно. Встретили сегодня приехавших представителей довольно известного мотоклуба. Такие серьезные парни. Встретили на трассе, провожаем по городу до гостиницы. Гостиница располагается рядом с центральной площадью города. 1 сентября празднуют все любители образования. Пьяная молодежь, шарахающиеся толпы гопоты, нажравшейся пива.

Байкеры подъезжают к гостинице. Кто-то идет оформлять жилье, остальные стоят на крыльце. И тут подваливает такой гоп, и начинает пояснять, дескать, кто-то из вас сейчас послал меня, и я пришел восстановить статус кво.

Абсолютно молча получает слегка в рыло. Секунд через 20 подбегает толпа гопоты с кирпичами и бутылками наизготовку. От нее отделяется парламентер, весь в наколках и, несмотря на прохладную погоду, в майке с мышками. Видимо, для более полного обзора хохломы на теле.

И начинает.

– Вы че тут парня моего обидели?

На что последовал ответ:

– Пошел…
– Чеее….!!!

Далее он сразу же, не закончив протянуть свое «чеее…», получил грандиозный прямой правый в бубен, причем так, что ноги остались на месте, а остальная тушка без дыхания шлепнулась в грязь. Затем первые 2-3 гопников, кто ринулся в бой, получают звездюлей мгновенно.

Остальные с истошными криками и одновременными звонками по мобилам, типа щас мы вас всех порешим, бегают кругами в радиусе 15 метров.

После вопроса, кто желает получить еще, утаскивают недвижимого парламентера и больше не появляются.

Бутылки и кирпичи побросали тут же.

А дело все происходит при большом стечении народа, на центральной площади города. Метрах в двадцати стоит ментовская будка. Спрятавшись за нее, выглядывают два мента и как-то нерешительно топчутся. Зрители получают удовольствие. Правда, потом приехал ОМОН, проверил документы и уехал.

В общем, завидую я людям, бьющим сразу, молча, и сильно».

Обратите внимание: байкеры в подавляющем большинстве — русские (в России, разумеется). Как-то не приходилось видеть «лиц национальностей» на двух колесах. Не тот менталитет, знаете ли…

Вы можете спросить: почему же, если у русских такие замечательные качества, положение как нынешней «эрефии», так и русских в ней оставляет желать лучшего?

Вспомним слова Германа Оберта: «В жизни у честного человека есть несколько способов сделать карьеру. Но при том же уровне интеллекта и такой же силе воли, будучи поставленной на то же место, сволочь будет располагать теми же средствами, но еще и другими, которых честный человек никогда не употребит. Поэтому у сволочи больше шансов продвинуться, и в результате этого антиотбора высшие классы общества все больше пополняются сволочью» (Г. Оберт, «Какократия»). Вот прекрасная формула антиотбора в условиях плутократической демократии.

Все просто: в условиях разгула либерализма русские не выживут. И если новодворские заявляют, что в таком случае туда им и дорога, то мое мнение иное: русские могут прекрасно обойтись без либерализма и тому подобных «общечеловеческих ценностей».

В третьей, заключительной, части статьи — разговор о государственности и национальности в восприятии русского народа.

Россия — единственная страна, у которой в настоящее время есть будущность, которая может ждать, может обещать! Россия — явление, обратное жалкой нервности мелких европейских государств…

Ф. Ницше, «Несвоевременные размышления», 1876

ШИРОКА СТРАНА МОЯ РОДНАЯ

Чем принципиально отличается русский этнос от других европейских в плане изначальных условий? Очевидный ответ: размерами территории. Континентальная Европа заселялась по сравнению с русскими просторами куда теснее, острова на севере Европы далеко не на всей территории были пригодны для поселения.

Так что не удивительно, что в отличие от многих этносов, живших замкнутой кровнородственной общиной, — община была у наших предков территориальной. Конечно, это не означает, что происходила значительная метисация (этот вопрос разбирался в статье «Русская кровь»), - но, тем не менее чужеземец мог достаточно свободно поселиться на землях рода и — при своем адекватном поведении — жениться и осесть. У русских мелкие внутриплеменные образования вида кланов или тейпов отсутствовали по определению. Не было надобности. Зачем ссориться из-за каких-то там природных ресурсов, если отошел за околицу — и хоть всю жизнь паши/сей, все равно место останется. Вопрос власти как самоцель тоже не важен для русского менталитета — общинный характер описан выше. Как пример: хотя князь волен был воевать со своей дружиной, когда ему заблагорассудится, ополчать город в целом могло лишь народное вече.

Таким образом, как модно сейчас выражаться, геополитический фактор обусловил отсутствие закрытости русских родов, что и обусловило легкое объединение отдельных племен — полян, древлян, вятичей, кривичей и пр. — в единый народ. Возникло, образно говоря, единство родной земли.

Н. М. Карамзин писал: «Сии люди, на войне жестокие, оставляя в греческих владениях долговременную память ужасов ее, возвращались домой с одним своим природным добродушием. Современный историк говорит, что они не знали ни лукавства, ни злости; хранили древнюю простоту нравов, неизвестную тогдашним грекам; обходились с пленными дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, отдавая им на волю, или выкупить себя и возвратиться в отечество, или жить с ними в свободе и братстве. Столь единогласно хвалят летописи общее гостеприимство Славян, редкое в других землях и доныне весьма обыкновенное… Славянин, выходя из дому, оставлял дверь отворенною и пищу готовую для странника. Купцы, ремесленники охотно посещали Славян, между которыми не было для них ни воров, ни разбойников».

Что же касается экспансии на другие территории, то, как уже писалось, первопроходцы не посылались государством, а наоборот — уходили от него на вольное поселение. Когда новая территория заселялась русскими в достаточной степени, на территории появлялись и государственные служащие, граница передвигалась, и цикл повторялся…

При отсутствии армии поселенцы, даже если бы хотели, не могли быть в конфликте с местным населением, и заселение было вполне мирным процессом. Сравните с испанцами в Мексике или, что ближе к современности, к заселению Америки — как там обращались с аборигенами. Славяне же с инородцами сотрудничали, меняя у них продукты своего труда и обучая полезным навыкам.

Даже те племена, которые жили в тесном контакте с великороссами, сохраняли свою культуру — насильно их никто не «русифицировал». Скажем, до сих пор существуют карелы и вепсы. Первые вообще живут в Тверской области, в центре России, где процессы ассимиляции должны быть наиболее интенсивны. Сам факт того, что они сохранились – по европейским меркам удивителен.

ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО

Огромные территории России, удаленность друг от друга населенных пунктов, разбросанность месторождений природных ископаемых, необходимость охраны границ — все это однозначно требовало сильной государственности. Уже при Ярославе Мудром территория Руси была не меньше всей Западной Европы. Кроме того, попытки завоевать Россию, не предпринимавшиеся с завидной регулярностью разве что только с Севера, требовали расширения территорий и сильного государства для самозащиты.

Такое положение вещей и привело к своеобразной черте русского характера: с одной стороны, русский человек ценит независимость от государства — да и вообще предпочитает, чтобы оно никак в его дела не вмешивалось. При этом одновременно он хочет, чтобы государство было сильным — та самая «тяга к сильной руке», которую либералы любят представлять в виде «вековой склонности русских к рабству и повиновению».

Опять же, все легко объясняется через разные менталитеты. Если для Востока государство «находится везде» и управляет всеми сторонами жизни, а для Запада оно должно прибегать по первому воплю «о нарушении прав и свобод», то на Руси оно понимается как бы отдельно, само по себе — но одновременно и неотъемлемо от себя.

Это странно звучит с точки зрения формальной логики, но легко понятно при наличии знаний по психологии бессознательного (психика вообще не обязана следовать логике — см. хотя бы стандартное «люблю и ненавижу»). Все просто: в обыденной деятельности государство не нужно. Пахать, сеять, рыбачить, охотиться — можно и без него. У него свои задачи. Вот сидел Илья Муромец на печи тридцать лет и три года — и не требовался. Государство на Руси приобретает громадное значение именно в случая форс-мажора, в экстремальной ситуации. Когда Муромец слез с печи — никому мало не показалось. «Кто с мечом к нам придет, тот в орало и получит».

Естественно, в критической ситуации не до долгих обсуждений, не до демократии и прочих развлечений спокойной жизни. На войне — воюют, исполняя приказы. Так что обвинения русских в «склонности к тоталитаризму» имеют под собой основание. Вот только обвинители опять же не понимают, что этот тоталитаризм относится только к военному времени — и не важно, объявлена война формально или нет. Скажем, индустриализация СССР — это была именно война с состоянием страны после гражданской. Не прошла бы индустриализация — не выиграли бы Великую Отечественную.

Склонность к государственности — исторически обусловленный гражданский выбор. Не будь этого, Россию как самостоятельное государство давным-давно стерли бы с политической карты мира. Важно: государственный аппарат сам по себе страну спасти не может в принципе. Для выхода из критической ситуации требуется именно поддержка народа. Петр Первый не зря призывал русских солдат сражаться «не за Петра, но за государство, Петру врученное, а за род свой, за Отечество».

В обычной же обстановке русскому весь этот тоталитаризм глубоко до лампочки. «Строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения», «Закон что дышло — никто не помнит, что это такое» и т. п. От этих поговорок типичного представителя Запада хватит инфаркт, а типичный представитель Востока сделает себе харакири, только бы не видеть эдакого варварства. Но это — их трудности. Не стоит русским перенимать чуждые обычаи только потому, что они кому-то не нравится по причине органической невозможности понять наш менталитет.

Если углубиться в философию, то можно сказать так: типичный «цивилизованный человек» может существовать и действовать только в условиях Порядка. Der Ordnung во всем. Русские же имеют дело с Хаосом. Это — совсем другой менталитет и психика; Хаос со стороны Порядка понять невозможно в принципе; а вот Порядок — это лишь один частный случай Хаоса… Сколько раз уже было в истории, когда враги русских трубят победу, по всем канонам и правилам одержанную практически с гарантией — и вдруг оказывается, что ситуация поворачивается на 180°. Из-за какой-то на первый взгляд мелочи, но примененной в нужное время и в нужном месте.

Разумеется, такое происходит не всегда — и часто именно потому, что вместо интуиции и смекалки пытаются применять der Ordnung; однако факт остается фактом.

Но не будем углубляться в метафизику, вернемся к истории.

СВОИ И ЧУЖИЕ

Понятно, что Русское государство создали именно русские. Профессор Ковалевский, обозревая политическую мысль XIX-го века, писал: «Государство, известное под именем Российской империи, создано русскими славянами, потомками скифов и сармат. В его созидании работали только одни русские, — а не поляки, не грузины, не финны и др. народности России. Созидательница русского государства — русская нация, а потому эта нация по всем божеским и человеческим правам должна быть господствующей нацией, держащей в государстве власть, управление и преобладания, или державной нацией. Все остальные нации, как вошедшие уже в готовое государство, как присоединенные к нему державной нацией, должны быть ей соподчиненными. … Только тот, кто слился кровью и духом с русским народом, кто боролся в его рядах за его национальные задачи и стал потомственным пайщиком великого культурного исторического наследия, имеет неоспоримое право русского гражданского равноправия».

Кстати, ничего нового в этих мыслях нет — скажем, Пестель в своей «Русской правде» четко предлагал инородцам оставлять свою прежнюю национальность за пределами России.

Продвижение по огромной территории к естественным географическим границам при низкой плотности населения привела к способности легко уживаться с другими этносами.

«Русским был чужд дух враждебности и соперничества — именно в силу их очевидного преобладания, а также в силу имевшегося у них мощного народного корня с его московским стержнем. Этот русский «корень» был столь крепок, что переваривал и царей немецких кровей, и прибалтийское чиновничество, и татарских баскаков и мурз, и свое франкоговорящее дворянство, и украинский вариант православия». — В. М. Волынкина, «Влияние географических факторов на менталитет русской нации».

Проблема в том, что государственный инстинкт часто входит в противоречие с инстинктом национализма. Интересы государства доминировали над интересами государствообразующей нации не год и не два. В советской интернациональной России русский народ имел самый низкий уровень жизни (я уже давал ранее ссылку на статью Г. И. Литвиновой «К вопросу о национальной политике»), а в «демократической» России его уровень жизни стал еще ниже. Этот процесс находится в прямой зависимости от степени интернационализации органов власти, от степени вымывания русских из управленческого аппарата государства. Все просто: в многонациональном государстве в органах власти люди разных национальностей должны находиться в той же пропорции, в какой население делится по нациям. Русских на территории РФ более 80%. Сравните это число с процентами представителей разных национальностей в органах власти.

Выдающийся идеолог русского национализма Михаил Меньшиков писал в «Письмах к русской нации«:

«Пока не было расового перемешивания, не было и слишком острой расовой вражды. Заезжие евреи, китайцы, негры встречались как заморские звери, они вызывали всегда удивление и скорее симпатию, чем вражду. Пока держалась древняя исключительность и иноземцы считались иноземцами, они казались даже желанными гостями. За ними ухаживали, оказывали покровительство. В качестве временных, на короткий срок гостей иностранцы считались полезными: обмен товаров и идей до известной степени необходим. Расовая и экономическая вражда началась с тех пор, как возобладал либеральный принцип и когда двери между нациями распахнулись настежь. Теперь все видят, что миллионы евреев и китайцев совсем не то, что десяток или сотня заезжих людей этих рас, и 10 процентов негров не то, что 1 процент. Кроме экономической опасности, господствующие народы чувствуют просто физиологическую опасность покушения на чистоту своей расы, на плоть и кровь свою, понимая, что в особенностях крови все могущество народа». Сравните с современной ситуацией (и не только в России).

Главной ошибкой предков было то, что они меряли других по себе. С ростом границ на территория страны оказывались другие национальности, — которые весьма различались как по отношению к русским, так и по уровню разви